Недотрога для плейбоя

Песня завораживала, звала за собой, утешала, обещала, что даже в этом странном и неидеальном мире может быть что-то, ради чего стоит жить.

Merry, Merry, Merry, Merry Christmas

Merry, Merry, Merry, Merry Christmas

Сильный голос звенел, и даже воздух, казалось, вибрировал ему в такт. Я не дышала. Я как вдохнула с первыми тактами песни, так и замерла до самых последних перезвонов колокольчиков. Магия. Это была какая-то чертова магия, самое настоящее высокое искусство, а не самодеятельный номер на студенческий концерт.

Трек начался снова, видимо, был поставлен на репит. Уля дотянулась до телефона и выключила фонограмму. Воцарилась тишина.

– Ну как тебе? – она вопросительно глянула на меня, а я даже говорить не могла. Только смотрела на нее во все глаза. Пухленькая невысокая Уля, похожая на колобка, вдруг показалась мне такой невероятной красавицей, что всякие мисс Мира ей и в подметки не годились.

– Очень. Очень красиво.

– Песня просто такая. Необыкновенная. Неужели раньше не слышала? Она рождественская, называется «Carol of the Bells», музыку к ней, кстати, написал украинский композитор на основе святочной песни «Щедрик». Может, она мне поэтому так сильно нравится? У меня ведь мама оттуда родом.

Я еще не отошла от впечатлений, которые буквально размазали меня и не давали нормально мыслить, поэтому слушала болтовню Ули вполуха.

– Я и не знала, – проговорила я наконец, – что ты так поешь.

– Я всю жизнь вокалом занимаюсь, – легко улыбнулась она, – хотела в консерваторию идти, но родители отговорили. Говорят, что английский – это перспективнее.

– Не знаю, – покачала я головой, – у тебя же талант!

– Талант, – кивнула Уля так равнодушно, будто ничего особенного в этом не видела, – у многих талант. А толку от этого…Одного таланта мало. Так что, подойдет такой номер для концерта, как думаешь?

Я понимала её сомнения. Эта песня не была ни весёлой, ни заводной. Наверняка она будет выбиваться из формата, но…

– Они будут дураки, если не возьмут тебя, – убежденно сказала я.

Уля мягко улыбнулась мне.

– Посмотрим. Ой, подождешь меня, я быстро в туалет сбегаю.

– Да, конечно.

Уля схватила рюкзак и выскочила за дверь, а я бездумно уставилась в стену. Казалось, что в аудитории еще звенели отголоски той песни, и она продолжала играть у меня в голове. Надо добавить себе в плейлист, пока не забыла название.

Я взяла телефон и стала искать, но песня оказалась такой популярной, что вариантов ее исполнения и аранжировок была целая гора. Я углубилась в поиски чего-то, максимально приближенного к тому, что пела Уля, поэтому даже не подняла головы, когда дверь распахнулась:

– Сейчас, – бросила я. – Минутку и можем идти…

– Куда идти? – раздался хрипловатый голос, который я бы узнала из миллиона других.

Телефон выскользнул у меня из рук и шлепнулся на пол.

– Ты что тут делаешь?!

– Твоя подруга сказала, что ты хотела со мной поговорить, – Кирилл выгнул темную бровь в знакомом до боли жесте. Не дождавшись ответа, поднял мой телефон, аккуратно осмотрел экран и протянул мне. – Вроде не треснул.

– Да я…да ты… – я задохнулась, пытаясь выразить одновременно и негодование Улиным коварством, и свое возмущение его появлением, и горячее нежелание вообще что-либо обсуждать, и…

В этот момент дверь захлопнулась, и с той стороны в замке провернулся ключ.

– Ребята, – раздался приглушенный голос Ули, – не сердитесь, но вам надо поговорить. Правда! У вас есть сорок минут, пока не началась следующая пара. Через сорок минут я приду и открою вас.

– Ты с ума сошла! – заорала я и подскочила к двери. – Открой немедленно! Слышишь? Нам не о чем разговаривать.

– Тогда просто так посидите, – невозмутимо отозвалась она, и я с бессильным бешенством услышала её удаляющиеся шаги.

– Уля! Уля, вернись! – от злости я едва не грызла эту дверь. Как она посмела?! Зачем влезла и сделала все так, как считала нужным? Это насилие над личностью вообще-то! Как я смогу высидеть эти чертовы сорок минут наедине с…Кириллом. Который сейчас сидит на краю парты и молча прожигает меня взглядом.

– Подстава, – выдохнула я обессиленно и опустилась на пол прямо возле двери.

– Есть немного, – невозмутимо кивнул он. – Я сразу подумал, что тут что-то не так.

– А почему пошел?

– Ну небольшой шанс на то, что ты и правда захотела меня увидеть, был. Глупо было бы его терять.

– Мы и так постоянно видимся, – буркнула я, почему-то отчаянно желая разреветься, – в коридорах.

– Это не считается. Ты в универе на меня как на пустое место смотришь.

– Ты что-то путаешь, Кирилл, – вспылила я. – Это ты смотришь на меня как на пустое место!

Во время этой тирады я гневно уставилась на Царева, готовая ругаться, но поймала его взгляд и растерялась. Он смотрел с такой затаенной звериной тоской, что у меня заныло в груди. Ужасно захотелось послать все к чертям, просто подойти к Кириллу и обнять его. Я непроизвольно дернулась к нему, но успела себя остановить, однако он заметил это микродвижение, как-то по-своему его интерпретировал и невесело усмехнулся.