Недотрога для плейбоя

– Крис, моя мама обойдется, – у Кира закаменел подбородок, и взгляд сделался из серии «не влезай – убьет», но за год я научилась понимать, когда в таком состоянии его лучше не трогать, а когда можно попробовать поговорить.

С мамой у Кирилла было все непросто. Они разговаривали по телефону раз в два-три месяца, и содержательными эти разговоры назвать было сложно: «Да. Нет. Нормально. Нормально, говорю. Все, пока». Мне казалось, что Кир до сих пор обижен на нее за то, что она уехала в Италию и бросила его. И очень хотелось, чтобы в их взаимоотношениях что-то начало меняться к лучшему.

– Может хотя бы открытку ей отправим? – предложила я, обнимая Кира со спины и легко целуя в шею. – Красивую рождественскую открытку с небольшим пожеланием. Она все-таки твоя мама, ей будет приятно.

– Только если ты сама отправишь, мне некогда, – голос был сухой и недовольный, но от объятий Кирилл тем не менее не уклонился, даже наоборот: сам поймал мои ладони своими и нежно их сжал. Я кивнула и еще раз его поцеловала. Мне было несложно купить открытку и принести ее Кириллу на подпись, а потом заглянуть на почту, которая как раз была рядом с университетом. Может, эта открытка станет маленьким шагом на пути к более теплым отношениям между Киром и его мамой. А может и нет, но мы хотя бы попытаемся.

У Кира я научилась одной очень важной вещи: пробовать и не бояться получить отрицательный результат. Потому что если ничего не делать, то гарантированно ничего не будет. А если делать, то появляется хоть небольшой, но шанс.

Год назад мы нечеловеческими усилиями сдали вовремя все экзамены и подали документы в семнадцать американских вузов, успев буквально в последний день перед дедлайном. После этого оставалось только выдохнуть и ждать. Долго ждать! Целых два с половиной месяца. Письма счастья начали приходить в середине марта, и первые пятнадцать, которые получила я, содержали в себе высказанную разными способами мысль: «Дело не в вас, а в нас, вы умная и прекрасная, и у вас все получится, просто не в нашем университете». Первые пять отказов я пережила стойко, вторая пятерка далась тяжелее, а каждое письмо с одиннадцатого по пятнадцатое я встречала бурным потоком слез. Мне казалось, что все плохо, что я тупая неудачница, которая никогда-никогда не сможет поступить ни в один из вузов США.

Кириллу между тем пришло уже два подтверждения, но он утешал меня, объясняя, что при равных условиях университеты гораздо охотнее возьмут того, кто не претендует на стипендию.

И вот шестнадцатое, предпоследнее, от которого я уже ничего не ждала. Щелкнула мышкой по значку конвертика, глянула на развернувшийся перед глазами текст, выцепила непривычное «Congratulations» и через секунду дико заорала на всю квартиру.

– ДА!!!! Господи, да! Не может быть! Мама!!! Папа!!! Я поступила! Где мой телефон? Мам, я не могу его найти. Дай свой! Мне срочно нужно позвонить Кириллу!

Из семнадцати университетов меня взяли только в один (последнее письмо тоже было с отказом), в University of the Sciences в Филадельфии. Я была ужасно рада. Учитывая, в какой панике я сдавала экзамены и собирала документы, мне очень и очень повезло. Кириллу пришло пять положительных ответов, и он выбрал Drexel University, потому что, во-первых, вуз был очень престижным и на бакалавриате там обучали бизнес-аналитике, а, во-вторых, этот вуз тоже находился в Филадельфии, а значит, мы могли учиться хоть и в разных местах, но в одном городе.

Родители оказались против Америки, и уговаривать их пришлось долго и муторно, объединив усилия с Кириллом и бабушкой (она-то как раз всеми руками была «за»). Переговоры с родителями я вела больше для их спокойствия, чем ради реального разрешения, потому что уехала бы в любом случае: с их согласием или без. И то, что они в итоге «дали добро», просто упростило всем нам жизнь. Отец Кирилла был, наоборот, чрезвычайно доволен решением сына и почему-то решил, что это я на него так положительно повлияла. В общем, в нашу единственную встречу, когда я чуть не скончалась от ужаса в этом огромном дорогом доме, он отнесся ко мне вполне благосклонно.

Больше всего было жаль расставаться с Улей – мы по-настоящему подружились, и я до сих пор не могла понять, что такого увидела во мне эта смелая, искренняя и безумно талантливая девушка, что предложила мне свою дружбу. Мне казалось, я до нее не дотягиваю, по уровню моральных качеств точно. Но тем ценнее были для меня наши отношения.

И я была рада, что оставила Улю не одну, а в надежных руках любящего ее человека (пусть и очень странного, по нашему общему с Киром мнению).

– Какие планы на вечер? – спросил Кирилл, когда мы вышли из супермаркета с полными пакетами.– Дэйв с Алисой нас на свое выступление звали, они в клубе сегодня играть будут. Можем пойти, если хочешь, или…