Недоверчивые любовники

Она услышала, как за спиной открылась и снова захлопнулась дверца холодильника. Вздрогнула, когда он протянул руку через ее плечо, положил ей на ладонь холодную круглую упаковку мороженого, а сверху пристроил бутылочку с сиропом. Все еще обиженная, Кэндис напомнила себе недавнее предупреждение Люка и заговорила холодно и сдержанно, не оборачиваясь. Посмотреть на Остина было бы ошибкой.

— Спасибо. Подушку и постельные принадлежности вы найдете на кушетке в детской.

— Не стоит благодарности. Если вы подождете, пока я выключу свет, я пойду вместе с вами.

Остин стоял слишком бллзко, и, несмотря на почти официальный тон, хрипловатые нотки в его голосе лишали Кэндис самообладания. Чувствуя, что ей просто необходимо глотнуть свежего воздуха, она пробормотала:

— Я подожду вас на крыльце. Здесь… очень жарко.

Ей и в самом деле сделалось жарко — как всегда в его присутствии.

— Гм, я понимаю, что вы имеете в виду, — последовало негромкое согласие.

Кэндис поспешно выскочила наружу, на прохладный, освежающий воздух, пока мороженое не начало таять от ее собственного тепла.

Глава 11

Топ-топ… Топает малыш… Вот ребенок остановился у самого края веранды на втором этаже дома.

Еще шажок-другой — и он может упасть.

Остин работал ногами как только мог, но оставался на месте.

Не имело значения, насколько быстро он бежал, сколько сил в это вкладывал, — он не приближался к малышу ближе, чем на ярд.

Пот заливал ему глаза, но он не в состоянии был поднять руки да и не хотел тратить на это время. С ужасом наблюдал он, как ребенок добрался до края, наклонился… упал.

Остин закричал и чудовищным напряжением всех мышц заставил себя сделать прыжок к ребенку. Его пальцы ухватили крошечную пятку, потом словно чья-то гигантская рука толкнула его вперед. Перевалившись через край, он последовал за ребенком, они падали, падали…

* * *

Остин скатился с кровати и с глухим стуком упал на пол; тело содрогнулось от удара, рассудок прояснился.

Сон.

Это был всего лишь сон. Нет, не обычный сон, а кошмар.

Остин проснулся в холодном поту; он лежал неподвижно, уткнувшись носом в ковер, все еще дрожа от пережитого напряжения. Он предпочел бы эротические сны с участием Кэндис, которые будоражили его все три недели после того, как он перебрался в дом.

Теперь Кэндис спокойно спала в комнате для гостей наверху, потому что запахи краски проникали в ее спальню, примыкающую к детской, и вызывали тошноту. При одной мысли о том, как она лежит в постели с разрумянившимися от сна щеками и рассыпавшимися по подушке золотыми волосами, Остин начинал постанывать. Господи, как он хотел ее! Сильно. До боли.

Каждый день, проведенный в ее обществе, делал это желание сильнее. Он был уверен, что она чувствует то же самое. Но после визита Люка Маквея Кэндис переменилась. Оставалась приветливой и дружелюбной, однако иной.

Он боялся, что она снова станет прежней Кэндис Вансдейл.

Исключением были ее глаза. Остин часто ловил свою «хозяйку» на том, что она смотрит на него, и узнавал выражение. То самое, которое он однажды видел в зеркале. Жаждущее. Полное томления. Призывное.

Остин подозревал, что она так переменилась из-за адвоката. И это подозрение причиняло ему боль, когда бы он об этом ни подумал.

Значит, не нужно об этом думать.

Остин подобрал одеяло, встал и улегся на служившую ему постелью кушетку, испытывая после падения на пол не слишком приятные ощущения. Утро еще не наступило, была та предрассветная пора, когда небо приобретает сначала серый, потом розоватый оттенок, прежде чем открыть свою сияющую голубизну. Остин понимал, что ему уже не уснуть, тем более после кошмара. К тому же кушетка была не слишком удобной, не располагала к дремоте, особенно после той неистовой работы, которой Остин занимался последние три недели.

Кэндис предложила ему комнату наверху — поблизости от той, где спала сейчас сама. Остин держал там одежду, принимал душ и переодевался, но чего ради ему было спать наверху? Он здесь для того, чтобы охранять, не так ли? И как бы он выполнял свою обязанность, если бы спал наверху? Пусть даже Кэндис теперь не ночевала в собственной комнате, которая находилась внизу. Вот он и проводил каждую ночь здесь на кушетке, не обращая внимания на протесты миссис Дейл.

Остин поднял руки и поморщился, потом обхватил ладонями голову. Он дожидался рассвета, опасаясь бродить по еще не слишком знакомой комнате в полутьме. Ушибленный подбородок и сбитый палец на ноге взывали к осторожности.

Мысли Остина неизменно возвращались к предмету, занимавшему его и днем, и ночью, — если ему не снились дети.

Кэндис Вансдейл.

Папка, которую он вынудил Джека показать ему, разочаровала Остина: она не содержала ничего имеющего отношение к загадке этой женщины. Хотя кое-что он все-таки узнал. Например, то, что врачи не смогли определить, почему Кэндис не могла забеременеть обычным путем. Ей делали соответствующие анализы. Дата, обозначенная на папке, подтверждала, что Джек не лгал, когда говорил, что Кэндис и ее муж хотели обзавестись ребенком до смерти мистера Вансдейла.