Недремлющий глаз бога Ра

На палубе загудела лебедка, шлюпка вздрогнула, закачалась и быстро поехала вниз. После чего последовал ощутимый и очень болезненный удар о воду. Не научились еще работать, товарищи!

Я решил посмотреть как Хунхуза с Веником будут спускаться с борта и сунулся к люку.

Сверху, навстречу мне, толстыми стальными змеями скользнули отцепленные тали, гулко ударили по пластиковой обшивке и ушли под воду, а шлюпку начало быстро относить от борта.

Я ожидал, что последуют олимпийские прыжки, но ничего не произошло — пароход удалялся на глазах, а с него почему-то никто не сваливался.

— Они решили задержаться, — объяснила Анхелика, — на следующей шлюпке уйдут. Не волнуйся.

— Не понял? — я обернулся к ней, а потом обратно, все еще надеясь увидеть Веника с Хунхузой.

Но увидел одного Веника. Он перегнулся через фальшборт, помахал мне рукой и проорал что-то ободряющее. Расстояние было уже приличным и я разобрал только слово "позвоню".

И он исчез.

— Этому плавучему туалету — продолжила баронесса, — потребуется не меньше часа, чтобы набрать достаточное количество воды.

— Так нужно было всем остаться! — обозлился я.

— Не будь идиотом! Мы для них обуза: дама, старик и раненый. Только руки связываем…

Тут я и вспомнил про ватку со спиртом.

Послесловие

На следующие сутки нас подобрал греческий сухогруз, команда которого целиком состояла из филиппинцев. Но не будь греческих филиппинцев, мы бы сами доплыли.

Во-первых, неподалеку находились Азорские острова, а во-вторых господин Сперанский оказался настоящим профессионалом в вопросах спасения на водах. Он мигом овладел навигацией, картографией и мореходной астрономией, а также сумел запустить двигатель катера. Кроме того, Федор Федорович подавал сигналы SOS: по рации и с помощью гелиоскопа — специального металлического зеркальца с прицелом, позволяющим наводить солнечный зайчик точно на мишень.

Я думал, он собьет какой-нибудь «Боинг» и тайна бермудского треугольника окажется разгаданной, но филиппинские греки подоспели раньше.

Пароход направлялся в Марсель и менять курс из-за наших семейных проблем не стал, но зато капитан выдал мне справку, что я являюсь обломком кораблекрушения.

Анхелика и Сперанский от этой услуги отказались: у баронессы имелись поклонники во всех странах мира, а Федор Федорович до поры предпочитал сохранять инкогнито. Как я понял, деньги он хранил на цифровых счетах.

Капитан любезно разрешил Анхелике воспользоваться спутниковым телефоном, и в Марселе нас встречало сразу несколько шикарных лимузинов.

На одном из которых мы отправились в Париж.

По дороге Федор Федорович попросил высадить его возле какого-то банка, нежно потряс нам руки и исчез. Чумкой он не заразился — это я как специалист ему подтвердил.

А мы с баронессой остановились в загородном доме одного фешенебельного аристократа, который сразу же предложил мне воспользоваться его гардеробом и кошельком — я припомнил, как в подобных случаях отвечают аристократы же и долго смеялся.

Через пару дней Анхелика начиталась моих мыслей, допустила к руке и отправила до хаты — в русское посольство.

Там сушили мозги почти месяц, пока я не проел взятые деньги и не заночевал прямо у главного входа.

Послу это не очень понравилось — мне разрешили въехать в страну по греко-филиппинской справке.

На радостях, бросился искать Анхелику, чтобы взять еще валюты, но аристократы к этому времени уже укатили. И тогда я впервые почувствовал себя настоящим обломком кораблекрушения.

Сел, как стоял, на газончик и призадумался.

Нет, Анхелика мне с самого начала предлагала раскулачить гостеприимного хозяина по полной программе Маркса-Энгельса, но я закапризничал и взял ровно на билет до Москвы.

На «Эйр-Франс». А лететь собирался на «Эйр-Флот», чтобы сэкономить. Сэкономил.

Потянулись нехорошие мысли — настолько нехорошие, что сам Абраксас вмешался и послал какого-то пацана в ливрее с толстым пакетом, на котором была напечатана моя фамилия.

Внутри оказалась пачка долларов, очищенных от следов принадлежности, и надушенный конвертик с крупным пепельным локоном.

Самым дорогим поделилась.

Ну, тут я и дал копоти!

До кошки добрался налегке и в полубессознательном состоянии, а в памяти из всего путешествия остался только уличный негритянский оркестр и вымогатель-таможенник, с которым у меня произошел легкий пограничный инцидент.

Бацилла, конечно, ничего по этому поводу не сказала, но радиограмму богине отстучала незамедлительно. После чего на меня, как из мешка, посыпались мелкие и крупные неприятности: паспорт, квартплата, свет, телефон, еще какие-то просроченные срочные платежи.

И куда ни ткнешься — везде норовят попить крови или, в лучшем случае, просто щелкнуть по носу.

Тогда я потихоньку начал распродавать книги, что в моем понимании является святотатством. И зашибать потихоньку.

Про Президента я, естественно, никому кроме Бациллы не рассказывал: во-первых не поверят, а во-вторых квартплату все равно не отменят.

И вообще, кому это надо!?