Недремлющий глаз бога Ра

Оставшись под присмотром работавших по хозяйству египтян, мы принялись устраиваться: Лисе досталась свободная палатка, а нам с Веником и Голливудом пришлось поселиться втроем. Точнее, вчетвером, поскольку искусственный интеллект тоже место занимал, а не святым духом путешествовал.

Засунув его под спальный мешок, я выполз из тесной палатки и принялся осматривать окрестности.

Отсюда, с высоты птичьего полета, открывалась удивительно живописная панорама. Изъеденные временем скалы, вплотную подступавшие к реке, у самой деревни отступали, образуя почти правильный полукруг, внутри которого виднелись пальмовые рощи, поля, разбросанные там-сям жилые дома, хозяйственные постройки и засыпанные песком останки старинных сооружений — так выглядел величественный некогда город Ахетатон, древняя столица Египта.

Накануне Лифшиц прочитал нам целую лекцию по истории страны: основателем города был Эхнатон, фараон XVIII династии, муж царицы Нефертити. Вместе с супругом Нефертити правила Египтом около десяти лет, и как раз в это десятилетие произошла небывалая для всей древневосточной культуры религиозная революция. Многочисленные культы прежних богов, тех самых, которые изображались в виде людей с головами птиц и животных, по воле Эхнатона были заменены единственным государственным культом Атона — животворящего солнечного диска. Оставшиеся не у дел жрецы новым веяниям не аплодировали, а наоборот, старались всячески навредить фараону-еретику. Из-за непрекращающихся интриг фиванской знати, столица была перенесена в новый город, основанный на земле, не посвященной никакому другому божеству.

На строительстве пришлось потрудиться: одновременно возводились храмы Атона, дворцы, здания официальных учреждений, склады, дома знати жилища и мастерские. Выбитые в скальном грунте ямы наполняли почвой, а затем в них сажали специально привезенные деревья — ждать, пока они вырастут здесь, было некогда. Словно по волшебству среди скал и песка вырастали сады, плескалась вода в прудах и озерах, поднимались стены царского дворца.

Красочные слайды детально реконструировали дворец: обе его части были обнесены кирпичными стенами и соединялись грандиозным крытым мостом, перекинутым через дорогу. В центре перехода находилось "окно явлений", в котором царь и царица представали перед восхищенными подданными на торжественных церемониях. К жилым зданиям царской семьи примыкал большой сад с искусственным озером и затейливо расписанными павильонами; росписи, инкрустированные золотом и драгоценными камнями, изображали сплетенные гроздья лотосов, водоемы с плавающими рыбками и порхающими птицами, сцены жизни Эхнатона, Нефертити и их дочерей.

Вопреки многовековой традиции изображать фараона в виде живого бога, фрески Ахетатона демонстрировали миру земные чувства царственной четы: Нефертити с супругом играют с детьми, Нефертити болтает ногами, взобравшись мужу на колени, и, кульминационный момент идиллии, поцелуй Эхнатона и Нефертити. Что не лезло ни в какие жреческие ворота, понятное дело.

Эхнатон скончался на семнадцатом году правления. Трон унаследовал его соправитель Сменхкара, а спустя год, после загадочной смерти последнего, двенадцатилетний Тутанхамон.

Тут жрецы отыгрались по полной программе. Под их влиянием Тутанхамон возродил культы традиционных богов и покинул столицу своего отца, которую затем планомерно разрушили; нововведения растаяли, как мираж пустыни, а сам Эхнатон и его время были прокляты — официальные документы последующих эпох именовали его не иначе как "врагом из Ахетатона".

Судьба Нефертити после появления новой жены Эхнатона Кийа, от которой он имел одного или двух сыновей, неизвестна. Ее мумия не найдена, а среди местных жителей бытует рассказ о том, что однажды группа людей спустилась с гор, неся золотой гроб; вскоре после этого у антикваров появилось несколько золотых вещей с именем Нефертити. Однако, достоверность этих сведений под вопросом. Я смотрел вниз, в долину, где три с половиной тысячи лет назад кипело бесчисленное человеческое море, и думал, как призрачно земное величие, скоротечна жизнь, и суетны амбиции перед лицом великой минуты, которая рано или поздно ожидает каждого из нас. Насколько же смешны мы, мнящие себя, если даже фараоны, с их безграничной земной властью, оказались раздавлены колесом времени; теперь их мумифицированные лица жутковато скалятся из музейных витрин, как бы насмехаясь над собственными иллюзиями.

Размышляя, я простоял возле обрыва, пока хозяйственный Голливуд не окликнул и не позвал завтракать. В лагере было чисто и довольно уютно, если вообще можно представить уют среди хаотического нагромождения камней; палатки располагались на ровной скальной площадке, в естественном углублении, обеспечивавшем укрытие от непогоды и прямых солнечных лучей. Чуть в стороне, дальше от каменного козырька, стоял раскладной походный стол, за которым, на раскладных же стульчиках, расположилась дружная компания платных агентов ЦРУ. Когда я подошел, Лиса, кокетничая, говорила Венику по-английски: