Недури (СИ)

Жених, спохватившись, начал дрожащими руками расстёгивать пуговицы фрака. Стянув с себя непослушную одежду, он приступил к штанам. Расправившись и с этой частью гардероба, остался в одних чёрных шёлковых трусах, рассматривая Морану.

Девушка, ехидно улыбаясь, стянула ленту с волос. Пышные локоны подчеркнули худощавость лица.

— Какой сюрприз, Мария! Вы сменили цвет волос! А я и не заметил! — парень сделал шаг навстречу подруге, но та остановила того жестом.

— Но — но, мой друг! Я сама.

Тонкие пальчики развязали шнурок на корсете, заставляя сползти. Медленными движениями, Морана оголила плечо, затем второе. Александр нервно сглотнул. Стащив с себя чёрное платье, девушка осталась ногой. У парня спёрло дыхание.

— Вы без белья, Машенька? — он восторженно осматривал молодое тело — Как неловко! Как неловко, душа моя! А я вот!..

Резко он замолчал. Только что стоявшая собеседница растворилась в воздухе, заставив закружиться вокруг своей оси.

— Чертовщина, что за чертовщина! — выкрикнул он. Лицо сменилось с похотливого на напуганное.

Морана недолго мучала беднягу, она остановила его ловким движением, разворачивая к себе. Через секунду повалила на землю. Ещё через секунду присела сверху, придавливая парня, весом своего тела.

Полностью голая девушка расположилась на бедняге, медленно ёрзая в районе паха.

— Вам нравится, мой милый? — она кокетливо улыбнулась.

Парень попытался что — то сказать, но голос предательски пропал. Дыхание начало учащаться. Он, улыбаясь, быстро закивал. Руки почти дотронулись до женских бёдер, как выросшие в секунду кустовые ветви, резко развели их по сторонам, фиксируя на одном месте. Тот лишь восторженно наблюдал за двигающейся в такт движениям, грудью.

— А так? — девушка медленно сжала шею парня. Тот, улыбаясь, закивал, поддаваясь тазом кверху.

— Ну, раз нравится… — она начала медленно ускоряться, стягивая трусы юноши всё ниже и ниже. Когда они сползли почти на бёдра, парень застонал, пытаясь ухватить воздух ртом.

— Ой — ёй. — ногти Мораны резко вытянулись, превращаясь в длинные иглы. Она резко врезала их в горло жертвы, заставляя захрипеть. Алая кровь полилась на зелёный газон лабиринта. Сапфировые глаза с ужасом всматривались в сереющие. Образ молодой девушки теперь сменялся зрелой женщиной. Волосы, с каждой секундой удлинявшиеся, спали прямо на побледневшее лицо горе — любовника, лицо которого застыло в гримасе ужаса.

— Александр! — Мария нашла своего возлюбленного немногим позже. Осмотрев тело, девушка с ужасом закричала, призывая на помощь всех, кто был рядом.

Одев юношу, она дождалась прихода Лурозной, хозяйки особняка и, в истерике, начала изливать той душу.

— Дитя моё, милая! Стойте — стойте, дорогая! Остановитесь! При всём моём уважении, — старая пухлая женщина, с белым париком, усыпанным бантиками, отстранила от себя гостью — Но последней кого с ним видели, были вы.

Машка распахнула глаза:

— Я не… — она пыталась сказать слово, но слёзы захлёстывали с новой силой — Я не…

— Убийца! — закричал мужик в первом ряду — Убийца!

Гул подхватила вся присутствующая толпа. Машка растерянно всматривалась в подаренное дерево. Записка теперь была окроплена кровью. Надпись изменилась: От покойного Сашеньки к Маше. На долгие года жизни. Дуб обыкновенный.

Мария завопила.

***

— И что было дальше?! — Колька сидел в позе лотоса на хозяйской кровати. Всё тело парня выдавало нетерпение, он то и дело, ёрзал по розовому покрывалу. Глаза были настолько вовлечёнными, только и делали, что отражали мерцающие огоньки гирлянды.

— Ну, её обвинили. Хотели казнить. Казнили. А потом, она просто воскресла и переехала. — Манька безмятежно тарабанила по клавиатуре. Парни ночуют у неё уже вторые сутки. Она и сама не поняла, как пришла с ними к консенсусу, что после страшной аварии, они должны держаться вместе и лучше узнавать друг друга. Как получилось, что держаться вместе переросло в «жить вместе»? Самое удивительное, что постоянный шум и гам, который создавали юноши, Машке не был противен. Он даже не раздражал, она была спокойнее, чем обычно.

— А меня ты в комнату по сей день не пускаешь! — верещал Эдик, обиженно топая по пятам— Вы знакомы с ними меньше, блин! Меньше, прикинь! А я до сих пор в этом…

— Э, алё! — Манька провернулась на пятках и оказалась в паре сантиметров от лица призрака. Спохватившись, она отшагнула назад, краснея — Ты вообще — то про мою жилплощадь выражаешься! Не нравится, иди — гуляй!

Со вчерашнего этого диалога, от Эдуарда было ни слуху — ни духу. Парень, что — то пробухтев под нос, удалился в тёмную комнату и больше не выходил. Маше было стыдно за вспыльчивость, но рыжий знакомый не давал погружаться в мысли. Замечая, что девушка «тускнеет», немедленно начинал заваливать ту вопросами.

— А кем были твои родители? А ты учишься? Работаешь? Как часто читаешь, а что читаешь? — поток был бесконечным.

Так вот, они и дошли до прошлой истории: