Недури (СИ)

— Если Богиня Старшая, Богине Младшей противится, то Старшая исчезает. Стирается, и Младшая автоматом становится единственной, и потом уже, ждёт ещё пять тысяч лет появления Новой Младшей, для слияния и передачи опыта. То же самое, пустая башка, происходит и наоборот! Если Младшая противится…

— Старшая вправе её убрать за непригодностью, освобождая место для новой Младшей, так как, исчезнуть преемница просто так не может. Кара палача переходит на неё от рук самого родного и близкого существа — Старшей. — всматриваясь в одну точку, продолжила Маня. Девушка была словно под гипнозом — Но я не непригодна! Я не противлюсь! Я только говорю, что её методы правления — полный бред!

— Сестрёнка, душа моя! Это и есть «противиться»!

Ведьма замолчала, пытаясь переварить информацию.

— Она убьёт меня? — тихо предположила Маша. Ощущения теперь только — только доходили до головы, мысли играли друг дружкой в тетрис, привнося всё новые подробности расправы, а воображение и вовсе, выкидывая образ счастливой молодой пары, ловко заменяла его мёртвой розововолосой — Убьёт и я исчезну?

Слав закусил губу и обиженно уставился на собеседницу:

— Наверняка, она уже ищет тебя, Мара. — таким же тихим голосом, подтвердил парень — Но первым делом, она будет пытаться исправить твою ошибку.

— Мою ошибку?

— Твоего смертного ублюдка, из — за которого всё идёт не так.

— Эд. — в комнате возникла удушающая тишина — Она убьёт Эда. — голос ведьмы дрогнул.

***

Вот уже третий день я находился под пристальным вниманием всей семьи. Признаться честно, я сильно отвык от такого повального интереса, но предполагаю, что он вполне оправдан. Я ведь овощ сейчас… Или фрукт, как угодно. Мама зовёт меня «Ромашкой». Видимо, я могу быть даже цветком.

Лицо не переставало радовать меня своей целеустремлённостью улыбнуться даже, будучи забинтованным. Не знал, что мышцы могут быть такими упрямыми.

Маринка вздрогнула, заметив движение мышц на моей физиономии. Точнее сказать, глаз. Она снова шикнула, напоминая о моём положении. Я подчинился и попытался придать своим зенкам нейтральный вид. Вся моя голова, как, впрочем, и тело, были умотаны по самое «не хочу». Я был полностью обездвижен и забинтован.

Улыбаться было действительно трудно, но не невозможно. Я не видел сестру два месяца и уже смирился с тем, что не смогу увидеть вновь. Наверно, поэтому каждый раз, когда она рассказывала мне о своих новых знакомствах с юными альфонсами (Извини, читатель, но отношение у меня к ним пока такое), я только и мог, что «улыбаться».

Только сейчас, к слову, я заметил, какой красивый голос у мамы, какой мелодичный у сестры и бархатный у отца. Даже, когда он сердится. Удивительные люди. Их разговоры стали для меня отрадой. Стыдно и вспоминать, как я бесился после универа, на их обыденные вопросы. Так стыдно…

— Санька с Машкой скоро подъедут. — оповестил влетающий Вано.

— Машка, значит… — загадочно протянула Марина — Девушка твоя, получается?

Я и хотел бы сказать, что понятия не имею о ком идёт речь, но рот у меня был намертво залеплен бинтами, да и справедливости ради, вряд ли бы получилось, даже если б он был свободен.

Сестрёнка отреагировала на моё бездействие еле видным страхом. Подозвав маму к себе, она шепнула, что я «и знать — не знаю» кто такая Мария. Мама предсказуемо отмахнулась от младшей детины и пошла дальше расспрашивать у Ваньки, сколько они всё — таки должны за лечение его дяде.

«Машка… Машка…» — крутилось в голове — «Кто же ты такая, Машка?»

После обеденного сна, меня громким криком: «СЮРПРИЗ — З — З», разбудил Колян. Не сказать, что мой испуг можно было отследить, но Маринка и тут преуспела, и ярость четырнадцатилетнего подростка обрушилась на бедного рыжего. Тот, понурый, пошёл открывать дверь.

Я снова «улыбался», глядя на сестрёнку. Боевая девочка, моя милая принцесса.

В палату вошли двое. Первого я узнал сразу. Брюнет, в своём моднявом плаще, под руку вёл какую — то седовласую девчонку. Та, мило улыбаясь, здоровалась со всеми присутствующими. Странно, но цвет её волос выглядел настолько ей неподходящим, что аж вызывал какое — то неприятную чувство. Будто, чужого человека. Хотя, она и так человек чужой…

Я оценил её худощавую, подтянутую фигуру, что была красиво подчёркнута чёрным бархатным платьем, поверх которого небрежно расположился кардиган. Видно, Санёк своего не упустил в машине. Вот, паразит похотливый. Никогда не изменится.

А девчонка — то и правда красивая.

Серые глаза «наощупь» отыскали меня в комнате. Я заметил, как они дрогнули и предполагаемая мною радость (ставшая привычной от пребывания семьи со мной), которая должна была появится, вдруг сменилась раздражительностью и брезгливостью. Машка отвела взгляд и что — то шепнула брюнету.