Неджентльмен

— Мама, по-моему, ты не совсем понимаешь, — стараясь сохранять терпение, сказала она. — Я ведь говорю не о лагере гайдов[1]. Я тебе толкую, что четыре дня проведу в Лондоне с Тэрой. Четыре дня и четыре ночи. В квартире ее брата-студента. Другая на твоем месте забилась бы в истерике, причитала бы о сексе, наркотиках и испорченности современной молодежи.

— Милая моя, тебе скоро восемнадцать. Уверена, ты будешь паинькой.

А что, если я не хочу быть паинькой? — подумала Дейзи, но вслух сказала:

— Тэра уезжает завтра. У меня работа, сижу с ребенком, поэтому не смогу поехать вместе с ней. Придется добираться поездом.

— Зачем тебе это надо? — Мать Дейзи прекратила подрезать кусты роз и подняла голову. — Почему ты не хочешь поехать на машине?

— Мама, всего три недели, как я сдала на права! Я еще ни разу не выезжала на трассу.

— Миленькая, ничего страшного. Когда-то надо начинать.

Обещали грозу, но Дейзи тревожило не это. До сих пор она не отъезжала от дому дальше чем на пятнадцать миль, а теперь ей предстояло проделать путь аж до самых юго-западных предместий Лондона, и она боялась, во-первых, что может заблудиться, а во-вторых, что мамин старенький драндулет по дороге сломается.

Драндулет недавно прибыл из ремонта, но это отнюдь не служило гарантией его хорошего поведения. Он был с норовом и не любил, когда механики грязными пальцами ковыряются в его внутренностях и отпускают плоские шутки по поводу того, что ему, мол, место на свалке. У него часто портилось настроение, и он начинал хандрить — то вдруг заглохнет на повороте, то начинает подавать зловещие сигналы красными лампочками приборного щитка, когда до гаража еще несколько миль.

Дейзи на всякий случай наполнила водой четыре пластиковые бутылки из-под кока-колы. В жаркий день Драндулет мог выпить больше, чем бороздящий пески Сахары верблюд.

Прежде чем выехать на шоссе М-4, ей предстояло выполнить четыре поворота. К ее удивлению, Драндулет вел себя послушно, как ягненок. На перекрестках он даже ни разу не чихнул, и, когда до шоссе оставалось примерно полмили, Дейзи успокоилась.

Это была роковая ошибка. Драндулет любил такие фокусы — притупить бдительность, чтобы потом показать зубы.

Дейзи уже въехала на подъездную дорогу к автостраде. На сей раз красные лампочки не подавали отчаянных сигналов. Драндулет оказался хитрее. Он просто не слушался руля и тянул не в ту сторону, как лошадь, которая задалась целью не обращать внимания на неопытного седока. Дейзи порой спрашивала себя, не был ли Драндулет и впрямь лошадью в какой-нибудь предыдущей жизни. Он прекрасно понимал, что Дейзи только притворяется бывалой наездницей, и решил во что бы то ни стало изобличить ее.

Из-за дурацких выходок Драндулета Дейзи не обратила внимания на человека, стоявшего у обочины с вытянутой рукой и задранным вверх большим пальцем. Очевидно, он путешествовал автостопом. Она не отреагировала, даже когда тот начал отчаянно махать руками и жестикулировать. Ей было не до него.

Дотянув до автострады, Дейзи свернула на бетонную обочину и вышла.

Драндулет буквально потешался над ней. Она готова была поклясться в этом. Его радиатор подозрительно смахивал на издевательскую ухмылку, фары не без злорадства подмигивали.

— Ты жалкая развалина! — Чуть не плача от горя и ярости, Дейзи что есть мочи пнула спустившее левое переднее колесо. — Почему именно сегодня? Почему не вчера?

Драндулет не отвечал, поэтому она пнула его снова.

— Если ты сделаешь это еще раз, — услышала Дейзи ровный голос у себя за спиной, — мне придется сообщить в Королевское общество против жестокого обращения с престарелыми автомобилями.

Дейзи машинально обернулась и увидела того самого типа, который ловил попутку.

Сначала она решила, что это какой-то теннисист, только что с корта. Правда, экипировка на нем была не совсем подходящая — джинсовые шорты и джинсовая же рубашка с засученными рукавами и не застегнутая ни на одну пуговицу. Все его тело — поросшую темными пушистыми волосами грудь, руки, ноги — покрывал шоколадный загар. Он был в темных очках и с повязкой на лбу. Темно-каштановые волосы, довольно длинные и растрепанные, наводили на мысль о том, что их владелец принадлежит к клану пляжных повес.

— Не смешно, — раздраженно сказала Дейзи, проводя ладонью по вспотевшему лбу. Что было неудивительно при температуре тридцать с лишним по Цельсию. Воздух настолько пропитался влагой, что в нем можно было плавать.

Он остановился футах в четырех от нее и бросил на дорогу сумку, которая болталась у него на плече.

— Надо было остановиться, когда я тебе махал. Если будешь ездить на спущенных колесах, запорешь покрышки.

— Я и проехала-то всего ярдов сто.

— Этого достаточно.

— Я думала, ты просто ловишь попутку. У меня и в мыслях не было, что колесо спустило. Я поняла, что что-то не так, но…

— Но не знала что. Теперь ты все поняла, увы.