Неджентльмен

— Я не собираюсь врать. Я уже сказал, как отношусь к тебе. Когда я вижу тебя, внутри у меня все переворачивается. Я не скрываю, что хочу тебя. Хочу до умоисступления.

Она готова была поклясться, что он делает это специально. Он как будто знал, что его слова заставляют трепетать ее сердце.

Лучше бы ты соврал. Лучше бы прибег к той сладкой лжи, которую мужчины использовали еще в незапамятные времена, чтобы затащить женщину в свою пещеру. Тогда я, по крайней мере, могла бы презирать тебя.

И надо же было Джейн именно сегодня взять машину!

Все было против нее, даже теплый, насыщенный влажными испарениями воздух, казалось, подтачивал ее оборонительные редуты. С того самого момента, как они покинули отель, Дейзи старалась не смотреть на него, чтобы не видеть небрежно расстегнутой на груди рубашки, не видеть мускулистые, загорелые руки и ноги…

— Давай же наконец поговорим, Дейзи.

Воздух был безмятежно неподвижен, и ноздри ее щекотал исходивший от его тела мужской запах…

— Не вижу смысла, — проронила она, не сводя глаз с Тэры. — Ты не желаешь меня слушать. Я уже сказала, что не хочу говорить об этом, но ты все твердишь и твердишь одно и то же.

— А чего ты от меня хочешь? Я не могу сделать вид, будто ничего не случилось. Я же не машина.

— А ты все-таки попытайся. Прими холодный душ.

Неожиданно для нее атмосферу разрядила невесть откуда появившаяся семья американцев с двумя маленькими детьми. Они остановились в двух шагах от них и принялись с интересом наблюдать за черепахой, которая своим беззубым ртом пыталась захватить пучок травы.

— Только посмотрите на это чудо, — верещала женщина. — Какая умная! Похожа на инопланетянина.

Детишки нависли над черепахой, которая, однако, не проявляла желания завязывать с ними знакомство; напротив, выпростав все свои конечности, она приготовилась к атаке. Малыши поспешно ретировались и подошли к черепахе, с которой занималась Тэра, но и эта черепаха, судя по всему, детей тоже недолюбливала.

— Бедненькие. — Тэра вздохнула. — Она не хочет с ними играть. А я ей, кажется, понравилась. Похоже, мне удалось нащупать ее слабое место.

Тэра снова взяла Ника под руку, и они двинулись дальше. К счастью для Дейзи, тропинка была слишком узкая, чтобы трое могли идти бок о бок.

Дейзи пребывала в смятенных чувствах. Напрасно она пыталась убедить себя в том, что обрадовалась, когда американцы помешали их разговору. Что греха таить, ее согревало одно лишь сознание его близости, а его слова о том, что он хочет ее, приятно щекотали нервы. В душе ей не терпелось снова оказаться с ним наедине — чтобы кругом не было ни души, разве что звери. Возможно, в душе она даже мечтала о чем-то большем.

Воображение рисовало самые соблазнительные картины. Вот он привлекает ее к себе и говорит, что устал от ее лицемерного притворства. Он не обращает внимания на ее протесты, срывает с нее одежду, которую швыряет в кусты, и…

О боги, что со мной происходит? Неужели я осмелилась мечтать о том, чтобы меня изнасиловали? Кажется, я становлюсь мазохисткой.

Сознание собственной порочности потрясло ее. Не нужны ей никакие ритуалы, не нужны нежные взгляды за ужином при свечах, только голая, всепоглощающая, разрушительная страсть…

— Дейзи, ты что, оглохла? — услышала она голос Тэры.

Она вздрогнула.

— Извини, ты что-то сказала?

— Я сказала, что эта черепаха напомнила мне бедняжку Перси, — повторила Тэра. — Помнишь, он тоже любил, когда ему щекотали шею?

Ник оглянулся.

— Его полное имя было Перси Биш Шелли, — поспешно подхватила Дейзи, как будто мысли ее были заняты исключительно черепахами.

— В честь поэта, — добавила Тэра. — Ну, того, который написал «Оду западному ветру» и все такое. Черепашка досталась Дейзи и ее маме по наследству от одной старушки, которая раньше жила в их доме. Старушка нашла ее в саду еще в шестьдесят втором году, но не могла забрать с собой, поскольку переезжала в дом престарелых. Правда, я не понимаю почему. Уверена, что с черепахой гораздо меньше хлопот, чем со стариками. Ведь ей всего-то и нужен листик салата.

— Не очень-то он любил салат, — заметила Дейзи. Она и думать забыла о бедняжке Перси. — Он предпочитал одуванчики, сухие анютины глазки и помидоры. Да, он любил помидоры. Ел, а по бороде у него стекал сок.

— К несчастью, он умер, — подхватила Тэра. — Дейзи на зиму укладывала его в коробку с сеном, и он там зимовал. Как-то весной мы решили проверить, не проснулся ли он, и увидели, что он мертв. И крысы уже успели обглодать его. Дейзи ревела белугой. Мы устроили похороны в саду, пели церковные гимны. А мой братец Том, паршивец, голосил что-то насчет того, что рептилии это злые и грязные твари. Дейзи так на него разозлилась, что пнула его ногой в пах. — Тэра захихикала. — И ему стало не до смеха. Словом, это были странные похороны.

Дейзи нагнулась, чтобы пройти под свисавшей над тропинкой веткой. Про себя она благодарила Тэру за весь этот треп.

Ник, обернувшись вполоборота, проронил:

— Не замечал, чтобы ты была склонна к насилию.

— Время от времени, — небрежно бросила Дейзи. — Только когда это необходимо.