Читаем Неестественная смерть полностью

Неестественная смерть

– Это прекрасно, – сказала мисс Климпсон. – Чем дольше я живу, моя дорогая, тем больше убеждаюсь, что ревность – самое губительное чувство. В Библии сказано: «…люта, как преисподняя, ревность»[88], и я в этом не сомневаюсь. Абсолютная преданность без ревности – вот идеал.

– Да. Хотя, естественно, человеку больно думать, что тот, кому ты беззаветно предан, заменяет тебя кем-то другим… Мисс Климпсон, вы ведь верите, что дружба должна быть на равных, правда?

– Полагаю, это и есть идеальная дружба, – задумчиво произнесла мисс Климпсон. – Но такие дружбы случаются очень редко. Я имею в виду – между женщинами. Не думаю, что встречалась с подобной дружбой за всю свою жизнь. Мужчины, по моим наблюдениям, более склонны к компромиссам в этом вопросе – может быть, потому, что у них гораздо более разносторонние интересы.

– Ну конечно! Мужская дружба! Столько о ней разговоров! Но я не верю, что у них настоящая дружба. Мужчина может уехать на долгие годы и забыть о своих друзьях. И они никогда не бывают до конца откровенны друг с другом. Мы же с Мэри поверяем друг другу все свои мысли и чувства. Мужчине достаточно знать, что его друг – хороший парень, его не интересует, что творится у того глубоко в душе.

– Может быть, поэтому их дружба дольше живет, – заметила мисс Климпсон. – Они не так требовательны друг к другу.

– Но великая дружба должна быть требовательной! – горячо воскликнула мисс Файндлейтер. – Она должна быть для человека всем. Удивительно, как она влияет на наши мысли, обогащая их. Вместо того чтобы сосредоточиваться на себе, человек сосредоточивается на другом. Разве не в этом, не в готовности умереть за другого – смысл христианской любви?

– Не знаю, – ответила мисс Климпсон. – Однажды я слышала проповедь замечательного священника на эту тему. Он сказал, что любовь подобного рода может легко обернуться идолопоклонством, если не быть осмотрительным, что слова Мильтона о Еве: «Мужчина создан только для Бога, а женщина для Бога в лице его»[89] не сообразны с католической доктриной. Во всем нужно блюсти правильную меру, а когда одно человеческое существо взирает на мир только глазами другого, это уже чрезмерно.

– Для всякой женщины Бог должен быть превыше мужчины, разумеется, – довольно сухо произнесла мисс Файндлейтер. – Но если дружба взаимна – а я говорю именно о такой дружбе – и совершенно бескорыстна с обеих сторон, то она наверняка является благом.

– Любовь всегда благо, если она праведна, – согласилась мисс Климпсон, – но я думаю, что она не должна быть слишком собственническим чувством. Приходится воспитывать себя… – Она запнулась, но потом отважно закончила: – …И в любом случае, моя дорогая, я не могу сердцем не чуять, что более естественно – более подобающе в некотором смысле – объектами взаимной любви быть мужчине и женщине, нежели двум людям одного пола. В конце концов… э-э… это… плодотворный союз, – добавила она не без легкого лукавства. – И я уверена: когда подходящий МУЖЧИНА объявится на вашем горизонте…

– К черту подходящего мужчину! – сердито воскликнула мисс Файндлейтер. – Ненавижу подобные разговоры. Они заставляют меня мерзко чувствовать себя призовой коровой. Такая точка зрения в наши дни безнадежно устарела.

Мисс Климпсон осознала, что в порыве искреннего рвения перешла границу сыщицкой рассудительности, рискуя утратить благорасположенность своей информантки, и сочла за лучшее переменить тему. Тем не менее в одном она теперь могла точно заверить лорда Питера: кого бы ни видела тогда в Ливерпуле миссис Кроппер, то была не мисс Уиттакер. Надежным гарантом тому служила преданная мисс Файндлейтер, ни на шаг не отходившая от своей подруги.