Неестественные причины

Он еще не вышел из телефонной будки, когда ему пришла в голову новая мысль, и он снова принялся шарить в карманах в поисках мелочи. На этот раз дозваниваться пришлось дольше, и на линии были помехи. Но в конце концов он услышал голос Планта и задал ему вопрос. Да, мистер Далглиш совершенно прав. Плант звонил в среду вечером в «Сетон-хаус». Жаль, что он позабыл об этом сказать. Точнее, он звонил в тот вечер через каждые три часа в надежде застать мистера Сетона. В какое время? Насколько он помнит, примерно в шесть, девять и двенадцать. Не за что. Плант всегда рад быть ему полезным.

Было ли это сообщение действительно полезным? Трудно сказать. Оно доказывало только то, что звонок, который слышала Элизабет Марли, когда оставила Дигби в «Сетон-хаусе», мог быть безответным звонком Планта. Время как раз совпадало, а выявить еще одного звонившего Реклессу пока не удалось. Но это не означало, что другого звонка не могло быть. Требовались более сильные улики, чтобы доказать, что Дигби Сетон солгал.

Через десять минут Далглиш поставил машину за живой изгородью на ближайшей стоянке и устроился в ней на ночлег с той степенью удобства, какая была возможна при его росте. Несмотря на неудобоваримый ужин и изрядное количество выпитого чая, он заснул почти мгновенно и проспал без сновидений несколько часов. Проснулся он от пронзительного воя ветра и стука по окнам машины, в которые швыряло мелкий сор. Часы показывали три пятнадцать. Разыгрывался нешуточный шторм – машина слегка раскачивалась, хоть и стояла в укрытии. Луна светила в разрывы облаков, которые неслись по небу, как черные фурии; длинные ветви живой изгороди стонали и кланялись, как толпа безумных ведьм. Он вышел из машины и сделал несколько шагов по безлюдной дороге. Прислонившись к воротам, он посмотрел на плоские темные поля – от ветра, бившего в лицо, перехватывало дыхание. Вот также подростком во время одиноких велосипедных путешествий он выходил из палатки пройтись в ночи. Одним из величайших наслаждений было для него это ощущение полного одиночества, когда не только никого нет рядом, но и никто в целом мире не знает, где ты находишься. Одиночества в равной мере телесного и душевного. Закрыв глаза и вдыхая густую сырость земли и травы, он вообразил себя вновь юным – запахи не изменились, и ночь была та же, и наслаждение столь же острое. Через полчаса он снова лег спать. Но прежде чем он начал погружаться в дремоту, кое-что произошло. Его сонное сознание без усилий скользило по обстоятельствам убийства Сетона. Это было всего-навсего неторопливое пережевывание событий прошедшего дня. И вдруг необъяснимым образом он понял, как убийство могло быть совершено.

ЧАСТЬ ТРЕТЪЯ СУФФОЛК

1

В «Пентландс» Далглиш вернулся в начале десятого. Дома никого не было, и на миг его вновь, как минувшей ночью, охватило недоброе предчувствие. Потом он заметил записку на кухонном столе. Тетушка писала, что позавтракала рано и отправляется гулять вдоль берега по направлению к Сайзуэллу. На столе стоял один прибор; на плите – полный кофейник. Далглиш улыбнулся. Весьма типично для тетушки. Утренние прогулки по пляжу – ее давняя традиция, ей бы просто в голову не пришло изменять своим привычкам только из-за того, что племянник мечется между Лондоном и Монксмиром в поисках какого-то там убийцы и ему, видите ли, не терпится поделиться с тетей новостями. А позавтракать взрослый мужчина, находящийся в добром здравии, вполне может и сам. Но, как обычно в «Пентландсе», все было в полном порядке: кухня тепла и уютна, кофе крепок, в голубой миске – свежие яйца, а домашние булочки недавно вынуты из духовки. Тетушка явно поднялась ни свет ни заря.

Далглиш наскоро позавтракал и решил отправиться ей навстречу – размять ноги после долгой автомобильной поездки.