Неестественные причины. Тайна Найтингейла

Адам перевел взгляд на Синклера, сидевшего спиной к камину. Писатель оказался меньше, чем можно было судить по фотографиям, но широкие плечи и длинные, почти обезьяньи руки все еще производили впечатление внушительной силы. Лицо с возрастом округлилось, черты смазались, стали нечеткими, как на снимке с низкой экспозицией. Лицо обрамляли свисающие складки кожи, усталые глаза смотрели из глубоких пещер, образованных нависшими бровями, и были почти невидимыми, зато посадка головы была горделивой, а шапка седых волос сияла в отблесках камина, как горящая купина, усиливая его сходство с допотопным патриархом. Дэлглиш попытался вспомнить его возраст. Последний из трех крупных романов Синклера увидел свет свыше тридцати лет тому назад, когда он уже находился в средних летах. Три книги служили непрочным фундаментом для столь мощной репутации. Селия Колтроп, обиженная отказом Синклера принять участие в литературном фестивале на Монксмире, согласиться на посвящение ему одного из своих романов, любила повторять, что его переоценивают и величие создается не только качеством, но и количеством труда. Иногда Дэлглиш соглашался с ней. Но, возвращаясь к романам Синклера, нельзя было не испытывать восторженный трепет. Они высились, как несокрушимые скалы над полосой прибоя, среди рушащихся от прилива моды, как песчаные замки, литературных репутаций. «Прайори-Хаус» рано или поздно исчезнет среди волн, но репутация самого Синклера непременно выстоит.

Дэлглиш был не настолько наивен, чтобы ждать от большого писателя также мастерского поддержания застольной беседы, и не настолько высокомерен, чтобы воображать, будто Синклер станет его развлекать. Но хозяин дома не всю трапезу провел в молчании. Он со знанием дела и в одобрительном тоне отзывался о двух стихотворных книгах Дэлглиша, причем — и гость уловил это — не из одного желания сказать приятное. Синклер был прям и поглощен собой, как ребенок. Как только тема переставала занимать его, он ее менял. Разговор был посвящен главным образом книгам, хотя к собственным писаниям Синклер, похоже, уже не проявлял интереса и его любимым легким чтением стали детективы. К мировым делам он был равнодушен.

— Людям, дорогой Дэлглиш, придется научиться любви друг к другу в самом практическом, несентиментальном смысле слова, иначе они уничтожат себя. Ни на то ни на другое я уже не могу повлиять, — высказался он.

Однако у Дэлглиша создалось впечатление, что он не разочарован и не циничен. Синклер отошел от мира, но не в отвращении и не в отчаянии; просто, находясь в преклонном возрасте, перестал волноваться о его судьбах.

Теперь он обсуждал с Джейн Дэлглиш животрепещущую тему: будет ли шилоклювка гнездиться в заповеднике на следующий год. Оба уделяли этому вопросу живейшее внимание. Дэлглиш пригляделся к своей тете, сидевшей на противоположном конце стола. Она была в вишневой блузке из тонкой шерсти с высоким воротом и с рукавами, застегнутыми на пуговицы почти до локтей. Это была подходящая одежда для походов в гости на холодном восточном побережье, и тетя носила ее очень часто. Теперь блузка неожиданно снова вошла в моду, и к элегантности тети Джейн добавился современный шик, какого Дэлглиш от нее не ожидал.

Джейн сидела, подперев щеку левой рукой. Длинные загорелые пальцы были унизаны семейными кольцами, которые она надевала для вечерних выходов. Рубины и бриллианты искрились в свете камина. Разговор зашел о черепе, недавно подобранном Синклером на пляже. Затонувшие кладбища часто пугали всплывшими костями, и после шторма гуляющим нужно было быть готовыми к тому, что у них под ногами забелеет готовая рассыпаться от старости бедренная или лопаточная кость. Но целый череп — редкая находка. Синклера интересовал его примерный возраст, и в разговоре об этом он проявлял внушительные познания. Недавно выловленный труп пока не упоминался. Дэлглиш подумал, что ошибся, предполагая причину, по которой его пригласили сюда. Вероятно, Синклеру не было дела до убийства Сетона. Правда, трудно было поверить, что ему просто захотелось познакомиться с племянником Джейн Дэлглиш. Внезапно хозяин повернулся к нему и произнес:

— Наверное, многие спрашивают вас, почему вы выбрали детективную стезю?

— Среди них мало таких, кому мне хочется отвечать… Мне нравится моя работа; я умею выполнять ее хорошо; с ее помощью я утоляю свое любопытство к людям; и чаще всего она не нагоняет на меня скуку.

— О да, скука! Невыносимое состояние для любого писателя. Но разве это все? Разве служба в полиции не бережет вашу приватность? У вас есть профессиональное оправдание, чтобы оставаться в стороне. Полицейские отделены от остальных людей. Мы относимся к ним как к священникам: на поверхности дружелюбие, внутри неприязнь. В их обществе нам становится не по себе. Видимо, вы человек, ценящий свой внутренний мир.

— Раз так, мы с вами похожи, — улыбнулся Дэлглиш. — У меня моя работа, у вас «Прайори-Хаус».

— Сегодня днем он не смог защитить меня. Нас посетил ваш коллега, инспектор Стэнли Джеральд Реклесс. Расскажите мистеру Дэлглишу об этом, Эллис.