Нефанатка

– Спокойно, красавица, не нужно тут шуметь, – берет меня под руку врач и отводит чуть в сторону. – Как тебя зовут?

– Ксюша, – всхлипываю я. – Михеева.

Смотрит на меня очень внимательно и затем кивает каким-то своим мыслям.

– Пойдем со мной, Ксюша. Любовь Евдокимовна, под мою ответственность, – кивает на меня тетке и ведет под руку по коридору.

– Я хотел позвонить тебе, но Егор запретил. Видимо, не хотел расстраивать.

– Мы… поссорились, – говорю, удивляясь, откуда врач про меня знает.

– Мы смотрели его телефон и искали, кому позвонить и сообщить. Как оказалось, родных у него нет. А больше всего в последнее время он общался с тобой. Правда, большинство сообщений не отправлено, но ты явно важна для него. И раз уж ты приехала сама, можешь его навестить. Повидайся, а потом зайди ко мне в ординаторскую, поговорим. Имей в виду, он сейчас почти полностью неподвижен. Только пальцами может шевелить и глазами. Ни повернуться, ни кивнуть. Он будет полностью молчать еще несколько дней. Мы общаемся глазами. Моргнуть один раз – «да», два раза – «нет».

Слушаю его, и слезы текут по щекам.

– А вот это брось, – говорит он. – Ты должна быть сильной и давать ему силы выкарабкаться. Он в тяжелом состоянии, и ему нужна причина, чтобы жить.

– Я поняла, спасибо вам большое, – вытираю слезы и улыбаюсь.

– Тогда тебе – сюда, – показывает на дверь палаты, – а потом ко мне туда, – показывает в конец коридора.

Киваю и берусь за ручку двери.

Глава 8. Причина, чтобы жить

Она меня обманула. Обещала быть рядом, но её нет. Я сотни раз пытался вернуться на тот луг, представлял себе каждую травинку и каждое облачко, шум ветра в ушах. Но всё бесполезно.

Мне осталось только спать да смотреть в белый потолок. Тела не чувствую вообще. Кажется, от меня только и есть, что глаза и уши. Вижу капельницы (в меня все время что-то вливают) и какие-то приборы. Слышу шаги по коридору да шум улицы за окном.

Кажется, идет третий день, как я очнулся. Иногда заходит врач. Часто – медсестра. Переключает капельницы, что-то проверяет на моем теле. В очередной раз открылась дверь и кто-то вошел. Не открываю глаза, уже не интересно. Почему-то очень тихо. Визит медсестры обычно сопровождается шуршанием и возней. Значит, не она. Чувствую, что на меня смотрят. Да и пусть, жалкое, наверное, зрелище. Вдруг улавливаю в воздухе знакомый аромат. И еще до того, как мозг понял, кто это, сердце начало бешено колотиться. Распахиваю глаза – и не верю им. Закрываю и открываю снова. Передо мной стоит Ксюша. Она очень бледная и, кажется, похудела.

– Привет! – шепчет она. – Я только вчера узнала… Прости…

Ее глаза блестят от слез, а губы подрагивают, будто она пытается что-то сказать. Поднимаю вопросительно брови. Долго молчит и, наконец, решается:

– Я не знаю, нужна ли я тебе… Может, ты уже и не хочешь меня видеть…

Ее глаза бегают по моему лицу. А внутри меня все кричит: «Нет, нет! Нужна!» И я моргаю несколько раз, надеясь, что она поймет. На её губах появляется легкая улыбка и тут же исчезает. Она пристально смотрит мне в глаза и тихо говорит:

– Я соврала тебе тогда… ты тоже мне необходим… очень… Я… так люблю тебя, – всхлипывает, и слезы катятся по её щекам.

Внутри меня все ликует от счастья, но я не знаю, как выразить это. Пытаюсь шевелить губами, беззвучно произнося: «Я тоже люблю тебя». Но они меня совсем не слушаются, и это очень больно. От боли, бессилия и вместе с тем безумного счастья, на моих глазах тоже появляются слезы, и я чувствую горячие струйки на своих щеках. Ксюша смотрит на мои губы и вдруг наклоняется и прикасается к ним. Её слезы капают на мои щеки и смешиваются с моими слезами. Наконец, она отрывается от меня и шепчет:

– Я так скучала… я просто умирала без тебя…

Я тоже, девочка моя, я тоже.

Шмыгает носом и вытирает руками слезы.

– Твой доктор просил меня зайти к нему. Я скоро вернусь.

Улыбается и слегка сжимает мои пальцы. А потом уходит.

Лежу и не могу поверить, что всё это правда. Что моя девочка призналась мне в любви и сдержала свое обещание. Она рядом!!!

* * *

Глеб Викторович сидел в ординаторской и стучал ручкой по столу. Он пытался понять, правильно ли собирается поступить. Справится ли эта хрупкая девушка с тем, что он хочет на нее взвалить. Но ведь у него не было другого выбора. У парня нет больше никого, кто мог бы за ним ухаживать. А больница не может обеспечить каждому пациенту круглосуточную сиделку.

Она выглядела такой бледной и изможденной. Не очень-то подходит на роль той, кто должна давать надежду и восполнять силы. Но когда она улыбнулась, будто лучик солнца блеснул в коридоре. И Глеб вспомнил десятки неотправленных сообщений на телефоне Егора, в которых он писал Ксюше, что не может жить без её улыбки. Он называл её кучеряшкой и своей солнечной девочкой. Парень явно влюблен в нее. И Глеб Викторович его понимал. Когда увидел её у стойки, как-то сразу понял, кто это. На всякий случай спросил имя – и полностью убедился. Она пришла сама, значит, тоже что-то чувствует к парню. А значит, всё может получиться.

Раздался стук в дверь, и зашла Ксюша.