Нефанатка

Включаю запись его концерта и продолжаю собирать вещи, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Он не сможет больше петь. Наверное, очень тяжело вдруг потерять возможность делать то, что любишь. Мне он этого не показывает, но наверняка страдает в душе. Слушаю, как он поет, и вспоминаю его голос. Все слова, что Егор говорил мне. Его смех. Я скучаю по этому. Теперь мне остались лишь черные буквы на экране телефона. Надеюсь, так будет не всегда.

К трем часам ночи, наполнив двенадцать больших мусорных пакетов мягкими игрушками и умяв при этом три коробки конфет из запасов Егора, я падаю без сил на огромную кровать. Подушка еще пахнет им, я обнимаю её и шепчу в пустоту: «Спокойной ночи, любимый!»

Глава 12. Лучшее свидание и неожиданное предательство

Сам сходил в туалет. Поразился, как много людей на этаже. Ходят, скрючившись и держась за живот, или на костылях, как я. А некоторые изнуренные счастливчики чуть ли не бегают, сообщая знакомым, что сегодня их отпускают домой.

Завтрак мне принесли в палату. Съел всё до последней крошки. Ходьба отбирает много сил.

Считаю минуты до прихода Ксюши. Часы посещения с четырех до семи. Еще полдня почти. Она там чем-то занята. Отвечает не сразу, и мне совсем одиноко.

Сосед очнулся. Пытался со мной поговорить, потом обиделся. Отвечать ему на бумаге я не захотел.

Без Ксюши медсестры стали заглядывать чаще. Но так как у меня сегодня никаких процедур не назначено, они делают вид, что пришли к соседу. Проверяют пульс, давление, температуру, не забывая пониже наклоняться, чтобы я разглядел их кружевные трусики под короткими халатиками. Я разглядел, и что? Все мои мысли занимает Ксюша. Я представляю, как она ходит по квартире в одной из моих рубашек на голое тело… Завтракает на моей кухне, случайно проливая на себя молоко, и её сосок топорщится под мокрой тканью… Моется в душе, пользуясь моей мочалкой… От этих мыслей мой дружок стоит колом, а эти дурочки замечают и принимают на свой счет. Подмигивают и томно спрашивают, не нужно ли и мне чего-нибудь. Закатываю глаза и отворачиваюсь к стенке. Мне нужна моя девочка, и больше никто.

* * *

К девяти утра Кирилл прислал мне несколько предложений квартир. Я посмотрела фотографии и местоположение и выбрала два неплохих варианта. Пока парень договаривался о просмотре, запекла курицу с овощами в духовке и сделала фаршированные творогом блинчики. В магазин я сходила еще вчера, купила продукты и вакуумные пакеты для упаковки одежды. Сегодня мне предстоит собрать его гардероб.

Во вторую квартиру я даже не пошла. Первая была идеальна, и мы сразу заключили договор. Я заплатила за три месяца и получила ключи. Квартира в новом доме на первом этаже с окнами во двор. Небольшая спальня со шкафом-купе и двуспальной кроватью, гостиная с диваном, телевизором и большим рабочим столом, и просторная кухня. Мебели – минимум и она почти новая.

Риэлтор взял с меня тридцать процентов от месячной аренды, наказал передавать привет папе и убежал. А я осталась одна, в первой снятой мной квартире. Тут было чисто и просторно. Добавить чуть-чуть уюта и личных вещей – лучшего жилья и не найти. Надеюсь, Егору понравится. До метро добираться на автобусе, но зато через дорогу замечательный парк. Я прошлась по его краешку до следующей остановки и поехала в больницу. Еду я брала с собой, потому что времени было впритык.

– Здравствуйте! – громко говорю, входя в палату.

– Ох, какая красавица пришла! И тебе не хворать! – отвечает мне сосед Егора.

Ему лет сорок-пятьдесят, такой крепкий мужчина с суровым лицом. Но мне он улыбается, и глаза его лучатся теплым каре-зеленым светом. Улыбаюсь в ответ и перевожу взгляд на Егора. Он сидит на краешке кровати и смотрит на меня с такой радостью, что его глаза будто светятся. Парень широко улыбается, и мне становится так тепло внутри от того, что он ждал меня. Но я снова перевожу взгляд на соседа и не могу понять, что же меня смущает. Они оба смотрят на меня и улыбаются, и мне кажется, что они чем-то похожи. Мотаю головой, чтобы сбросить наваждение, и снова смотрю на Егора. Парень раскидывает руки в нетерпении, и я бросаюсь в его объятия. Сидим рядом и просто прижимаемся друг к другу, и я понимаю, как сильно я по нему успела соскучиться. Наконец, отрываюсь от него.

– А я тебе кое-что принесла. Кушать будешь? – он с таким восторгом кивает, глядя на контейнер в моих руках, что я счастливо смеюсь.

Егор тут же берется за ложку, а я обращаюсь к его соседу:

– У меня еще есть. Вас угостить?

– Нет, спасибо, милая. Я сегодня на бульоне, вчера только операцию сделали. Меня, кстати, Петром Александровичем звать.

– Ксюша, – улыбаюсь ему.

– Парень-то у тебя, Ксюша, какой-то молчаливый. Немой что ли?

– Нет, что вы. У него голосовые связки повреждены, ему пока нельзя говорить. Но он может писать, и мы так общаемся.

– Тогда ясно. Ладно, воркуйте, голубки! – и мужчина отворачивается к стенке.

Егор откладывает пустой контейнер, и я помогаю ему прилечь на подушки.

«Чем занималась сегодня?»