Нефартовый

В составе ЦСКА на матче Кубка Первого канала в Израиле появляется новый бразилец Жо. И едва ли не первой фразой репортажа становится неблагозвучное: «Жо падает». А потом, как назло: «Жо пасует, Жо попал, Жо подумал…» Господи, когда же его заменят от греха подальше?! В итоге даже намекаешь на это тренеру. Но как намекаешь! «Жо…пора отдохнуть». И до кучи: «Покинув поле, Жо по-португальски обращается к соотечественникам…» Ну, что с этим поделаешь! Ведь случайно же так сказал, без какой-либо задней (ой!) мысли.

Ничего не поделаешь. Ведь эфир — прямой. Летом 1994-го на чемпионате мира в США после поражения сборной России от Швеции под сводами крытой арены «Понтиак Сильвердоум» мне было поручено взять интервью у кого-то из наших игроков. Матчи я до этого уже комментировал, а вот корреспондентских заданий пока не имел. Дебют!

Футболисты отказывались один за другим. А фраза моей предпоследней надежды — Игоря Корнеева: «Я все расскажу. Когда-нибудь. Настанет время», — вообще до сих пор остается для меня загадкой. Несмотря на множество последующих встреч, когда Игорь Владимирович уже перешел в ранг тренера, обещанного рассказа не было. Что ж, возможно, время еще не настало. В конце концов, ведь и четверти века не прошло.

А тогда томительную паузу в эфире заполняли из студии повторами эпизодов игры, мне же оставалось рассчитывать только на вратаря Дмитрия Харина. Пусть хоть здесь спасает! Наш голкипер задержался на процедуре допинг-контроля, но вот наконец выходит…

— Дмитрий, умоляю, очень нужно. Буквально три слова о матче!

— Три? А можно: четыре?

— Да, конечно, Дима!

— Опять мы — в ж…

А потом все новые и новые репортажи, интервью… И вот уже талантливая и напористая Наталья Константинова, корреспондент программы «На футболе с Виктором Гусевым», спрашивает другого вратаря сборной России Александра Филимонова: «Саша, а вы матом ругаетесь?» После короткой паузы — гениальный, как прыжок в девятку, ответ: «Нет, только для связки слов».

Они стоят по колено в снегу. Ведь Наташа для разговора по душам сумела каким-то известным только ей способом затащить голкипера на лужниковские задворки. Туда после печального для нас — и прежде всего для Филимонова — отборочного матча чемпионата Европы с Украиной сразу же отправили те самые ворота. Две штанги и перекладина, то есть ближайшие (не считая Виктора Онопко) свидетели страшной ошибки вратаря. Теперь они располагаются здесь, опровергая слухи о том, что наши соперники купили их у владельцев «Лужников» и переправили в Киев, как одну из главных своих футбольных реликвий.

Потом в программе мы с помощью еще не совершенной компьютерной техники, но все же представим эпизод так, как если бы Филимонов не забросил мяч сам себе, а перевел его через перекладину. Увы, сделать это можно только в виртуальном мире. Поэтому прозвучавшее на всю страну: «Бо-о-о-же мой!» — моего партнера по репортажу, которое уже почти два десятка лет почему-то настойчиво приписывается мне, останется ужасным итогом того матча. Кстати, возвращаясь к теме плохих слов, замечу: хорошо еще, что Андрей Голованов тогда простонал не что-то другое…

По ходу и подходы

Впрочем, «плохие слова» в репортаже для меня — совсем не те, что случайно вырвались изо рта, а… наоборот.

Мой любимый рок-персонаж Иан Андерсон, лидер группы «Jethro Tull», как-то сказал, что самое ужасное, это когда певец отчаянно старается влюбить в себя аудиторию: «Ведь публика все видит, срывает с тебя маску и поворачивается лицом к другому, которому плевать, который просто делает свое дело».

В некоторых фразах телезритель, на мой взгляд, просто рискует утонуть: «На данную тему судачить будем апосля, дабы априори соперник сильнее» или «Неоднозначность сейчас приобретает характер квинтэссенции». И это — невыдуманные цитаты!

Забавно и когда молодые люди, друзья вдруг ни с того ни с сего в середине репортажа переходят на имя-отчество, при этом оставаясь «на ты». Ну точь-в-точь заседание правления колхоза при советской власти! Впрочем, возможно, в этом смысл особой стилистики, которую я не понимаю. Готов обсуждать.

Но рад, что вроде бы завершается, казалось, нескончаемый эфирный парад архаизмов: «цифирь», «нынче», «намедни», «абы», «кабы», «по моему разумению», «касаемо». Особенно нелепо старорусские формы звучат в сочетании, скажем, с современным показом Лиги чемпионов.

И все же ничто у экрана не расстраивает так, как новомодные словечки. Их десятки. Хотя новое время принесло и термины, которых явно не хватало комментаторам прошлых лет.