Нефертари. Царица египетская

— Великолепно!

На гладкой меди зеркала возникло отражение Уосерит. Жрица надела длинную белую облегающую тунику с поясом из полированного лазурита и накидку, шитую нитью бирюзового цвета, схваченную у горла пряжкой в виде золотой коровы с лазуритовыми глазами. Уосерит зачесала волосы набок, и сзади виднелся острый наконечник ожерелья менат — такое носят все жрицы Хатор. Спереди на ожерелье, сделанном из фаянсовых бусин, висел золотой амулет, оберегающий от зла. Все в жрице было прекрасно — от золотых браслетов на ногах до прозрачной туники.

— До чего же ты красива! — прошептала я, вставая, и, к своему удивлению, поняла, что она столь же яркая женщина, как и ее сестра, Хенуттауи.

Уосерит сделала мне знак повернуться и придирчиво меня оглядела. Она приподняла мне подол, взглянула на мои ступни и одобрительно пробормотала:

— Постарайся не запылить. Не шаркай, ходи поаккуратнее.

Уосерит накрыла мне голову капюшоном, а Мерит расправила косы у меня на плечах.

Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала глядевшей из него девушки. Она напоминала тех женщин, что проводят время в роскоши, сплетничают в банях и покупают украшения у дворцовых торговцев.

— Алоли, пора и тебе собираться, — сказала Уосерит. — Вы с Мерит постарались на славу.

Алоли и Мерит отправились по своим комнатам, а Уосерит села. Она явно нервничала. Гораздо позже я поняла, что ей этот год дался намного труднее, чем мне. От меня требовалось только учиться, впитывать знания, а ей приходилось все устраивать, продумывать, планировать. Она предвидела последствия возможной неудачи, а я только воображала, что понимаю. Уосерит уступила мне покои во дворце, взяла меня в храм, договорилась с Пасером, дала мне свои наряды — но взамен за свою доброту жрица ничего не требовала.

Мерит возилась с одеждой у себя в комнатушке.

— Чем же я с тобой расплачусь? — тихо спросила я жрицу.

Губы Уосерит тронула легкая улыбка.

— Я не такая, как Хенуттауи. Платить не нужно.

— Но ты потратила столько сил и времени. Почему? Чего ради?

— Ты стала взрослой и умной женщиной, — ответила жрица; мой вопрос ей, по-видимому, понравился. — Я хочу, чтобы ты заняла место Исет и чтобы Хенуттауи никогда не получила ту власть, которой домогается. Вот чего я жду, — твердо сказала она. — Мне нужно, чтобы Фивы не плясали под дудку Хенуттауи, и больше ничего.

Я чувствовала, что сказано не все, но Уосерит умолкла. «Не придет ли в один прекрасный день настоящая расплата?» — подумала я.

Мы отплыли, едва солнце опустилось за холмы, и достигли храма Хатор, когда вода приобрела винный цвет в последних лучах заката. В ладье, полной певиц богини Хатор, мы направились к заупокойному храму предков фараона. Как и дворец, храм стоял на западном берегу — потому что на западе каждый день умирает солнце и начинается путь в страну мертвых. В храм Сети вместе с другими придворными я ходила много раз, но сегодня — случай особый.

На приближающемся берегу мерцали огни. От волнения я чувствовала в животе какую-то пустоту — раньше со мной такого не бывало. Мерит встала рядом на носу корабля и подняла мне капюшон; я почувствовала на лице прикосновение меха.

— Какой легкий и мягкий, — сказала няня.

В Ниле отражалась полная луна; мне вдруг вспомнились слова Уосерит: «Ты стройная и красивая, а вот Исет в беременности наверняка растолстеет». Под плеск весел я спросила у Мерит:

— А если Исет уже ждет ребенка?

— Тем больше у фараона причин сделать ее главной женой. Рамсесу восемнадцать лет. В этом году он выберет царицу.

Лодка скользила к пристани.

— Думаю, придворные уже собрались, — заметила Уосерит, повернувшись ко мне. — Но без нас обряд не начнется. И без Хенуттауи. А она, вероятно, опоздает.

Дворцовые слуги встретили нас на пристани и, подняв факелы, повели во тьму. Впереди, во дворе заупокойного храма, сотни светильников лили свет с высоких пилонов [41]на стены с фресками. На одной из них бог Сет [42]разрубил на куски своего брата Осириса, царя богов, и разбросал части тела вверх и вниз по Нилу. В свете тростниковых факелов я заметила следующую фреску с изображением Исиды, супруги Осириса. Богиня в красном одеянии (в таком обычно ходила Хенуттауи) повсюду искала части тела мужа и складывала их вместе, чтобы воскресить его. Над вратами храма были изображены последние сцены. От воскресшего Осириса у Исиды рождается сын Хор — бог неба с головой сокола. Он мстит за отца и побеждает Сета. После изгнания Сет уходит к Анубису, богу с головой шакала, царю Подземного мира Всех приходящих в землю мертвых ждет суд Анубиса; только после этого они становятся акху. Глядя на фрески, я задумалась о своих предках, которые прошли через суд Анубиса. Интересно, увижу ли я на дальнем берегу свою мать?

Мы приближались к открытым воротам, и пение жрецов звучало все громче. Уосерит обернулась.

— Держись ко мне поближе, даже когда я буду возлагать приношения своим акху. Как только жрицы начнут петь гимн Хатор, встань со мной рядом. В храме сегодня будут сотни людей, но ты должна стоять там, где тебя обязательно заметит Рамсес.