Нефертити

Перед нашим отъездом в Мемфис никакого прощального празднества не намечалось. Солнце поднималось все выше, и близилось время отплытия. Во внутреннем дворике появился Панахеси, и мы с сестрой заметили, как он что-то прошептал Аменхотепу на ухо. Они стояли в стороне от всеобщей суматохи, рева ослов и шума, поднимаемого слугами. Нефертити двинулась через дворик и потащила за собой и меня. Панахеси поклонился ей и поспешно отступил.

— Чего ему было нужно? — сердито спросила Нефертити.

Аменхотеп замялся.

— Носилки.

Сестра тут же ухватила суть дела.

— Для Кийи?

— Она беременна. Ей потребуется шесть носильщиков.

Нефертити крепче сжала мою руку.

— Она что, настолько растолстела, что меньше шести человек ее не унесут?

Я покраснела: Нефертити повысила голос на царя Египта.

— Мне следует пойти навстречу Панахеси…

— Кто будет ехать на этих носилках, Панахеси, что ли? Только царицу несут шестеро носильщиков! Что, царица теперь Кийя? Меня уже сместили?

Я ощутила, что все во дворе снова застыли, и заметила краем глаза военачальника Нахтмина.

— Я… я скажу Панахеси, чтобы ее несли только пять носильщиков, — пробормотал Аменхотеп.

Я ахнула, но Нефертити лишь кивнула и осталась стоять, глядя, как Аменхотеп отправился сообщать Панахеси, что его беременной дочери придется обойтись меньшим числом носильщиков. Когда фараон удалился, Нахтмин пробрался через кишащий народом дворик.

— Я пришел пожелать царице Египта счастливого пути, — сказал он, — а сестре главной жены царя — безопасного путешествия. Пусть сады Мемфиса дарят тебе не меньше радости, чем сады Фив, госпожа Мутноджмет.

Нефертити приподняла бровь. Я почувствовала, что молодой военачальник заинтересовал ее. Ей понравилось сочетание его светлых глаз и темной кожи. Нахтмин посмотрел на Нефертити, и внезапно я ощутила приступ ревности.

— Я смотрю, ты хорошо знаком с моей сестрой, военачальник.

Нефертити улыбнулась, и Нахтмин ответил ей улыбкой.

— Мы встречались несколько раз. На самом деле однажды мы столкнулись в саду, и я предсказал ей будущее.

Улыбка Нефертити сделалась шире.

— Так ты не только военачальник, но еще и предсказатель?

Я с силой втянула воздух. Только жрецы Амона знали, чего желают боги.

— Я не стал бы замахиваться так высоко, ваше величество. Я — просто проницательный наблюдатель.

Нефертити придвинулась поближе к нему, так что могла бы при желании коснуться губами его щеки. Мне не нравилась игра, которую они затеяли. Взгляд Нахтмина скользнул по миниатюрному, сильному телу Нефертити и остановился на черных как смоль волосах, обрамляющих ее лицо. До сих пор Нефертити никому не позволяла смотреть на себя так. Военачальник отступил: от аромата ее благовоний у него закружилась голова. Затем появился Аменхотеп, и их опасная игра прекратилась. Нефертити выпрямилась.

— Так ты едешь в Мемфис, военачальник?

— Увы, нет, — ответил Нахтмин, взглянув на меня. — Я стану ожидать вашего возвращения здесь. Но я сопровожу караван вашего величества до пристани.

Нефертити игриво повела плечом.

— Значит, мы скоро увидимся.

И она отправилась выспросить Аменхотепа насчет носильщиков, а Нахтмин пристально взглянул на меня.

— До свидания, военачальник, — холодно произнесла я и отправилась под навес, к матери.

Караван был готов. Во дворике было жарко, животные тревожились, и в воздухе витало ощущение нервозности. Лошади нетерпеливо ржали, а слуги гладили их по мордам, стараясь успокоить. Я упаковала свои растения в тщательно подготовленный для этого сундук, обмотав горшочки тканью, чтобы они не побились друг об дружку за время короткого путешествия от дворца до пристани. На корабле я смогу распаковать их и поставить где-нибудь на солнышке. Но в сундуке была всего дюжина горшочков. Все прочее я оставила во дворце — только взяла от них черенки и разместила в инкрустированном ящичке из слоновой кости. Их были десятки, а кое-что из самых полезных растений я упаковала в маленькие, крепко завязанные льняные мешочки. Военачальник Хоремхеб проверял войско, а Аменхотеп преклонил колени перед отцом, дабы получить благословение Старшего.

— Ты будешь гордиться мною! — поклялся Аменхотеп. — Сегодня боги возрадуются!

Старший повернулся к Тийе. Мне подумалось: уж не думают ли они сейчас о Тутмосе, который должен был бы стоять сейчас на месте Аменхотепа? Аменхотеп тоже заметил это движение отца и встал.

— Ты можешь жалеть о Тутмосе, — прошипел он, — но это я правлю Нижним Египтом. Это меня избрали боги — не его!

Царица Тийя расправила плечи.

— Да защитят тебя боги, — холодно произнесла она.

Фараон кивнул, но во взгляде его не было любви.

Аменхотеп неловко поправил одежду. Затем он заметил, что солдаты и слуги смотрят на него, и с яростью воскликнул:

— Вперед!

Откуда-то вынырнула моя служанка с восклицанием:

— Скорее в носилки!