Нефертити. «Книга мертвых»

Затем кошка приблизилась к одному из частных святилищ. Оглянувшись на меня, она вошла в передний дворик и исчезла. Вход освещался полосами лунного света. Я осторожно пересек внешний зал и попал во внутренний. Сидя у ниши святилища, кошка аккуратно ела из мисок для приношений. Кто-то недавно их наполнил. На фоне резной каменной плиты с символами стола для жертвоприношений — тростниковых циновок, фигурных хлебов, чаш и сосудов, связанных попарно уток, чьи холодные изображения заменяли мертвым настоящую провизию, — кошка казалась собственным иероглифом.

Я стоял и смотрел, не желая помешать трапезе кошки, погладив ее. Никакого жертвоприношения владельцу святилища я предложить не мог, но понял, что в свете луны могу разобрать иероглифы текста, сопровождающего жертвоприношение. Сверху он начинался обычной фразой: «Дар, который фараон приносит Осирису», — затем шел стандартный список кушаний. По мере того как мой взгляд скользил по сторонам стелы, я разглядел фигуру мужчины, сидевшего перед столом жертвоприношений. Мои глаза проследили надпись до звания усопшего. Оно гласило: «Сыщик», и далее: «Рахотеп».

Кошка прекратила есть и спокойно посмотрела на меня, словно говоря: «А чего ты ожидал?» Вот он. Момент расплаты. Животное облизнулось, затем быстро скользнуло за стелу и исчезло.

Я попался в явную ловушку, влекомый необходимостью и доверчивостью. Как я мог так сглупить? Маху обманул меня сказочкой, притягательной для женщин, детей и жрецов. Надо отсюда выбираться. Язык во рту распух и пересох. Паника охватила меня, и от смеси желчи и страха появился привкус горечи. В мозгу пронеслись образы моих девочек, а потом на меня навалилось чувство страшной пустоты и потери и чего-то еще, похожего на падавший снег, холодный, вечный и безмолвный.

26

Я выбежал из святилища в пустыню, хватая воздух, чтобы отдышаться и успокоить колотившееся сердце, но потом остановился. Если кошка нашла путь вперед, тогда, возможно, предполагалось, что я за ней последую. Если я сейчас покину это мрачное местечко, то никогда не узнаю. Я ударил по стене кулаками, заставляя себя вернуться к реальности. Подобные действия помогают обрести состояние, достаточно похожее на ясность мысли и годное для принятия решений. Я как будто услышал подбадривающий голос Танеферт: «Не дай страху одержать над тобой верх. Используй свой страх. Думай».

Собрав все свое мужество — полицейского, сыщика, внезапно испугавшегося темноты, — я снова вошел в святилище и ощупал заднюю сторону стелы. Ничего, кроме пыли, оставленной строителями. Вот вам и материалы вечности. Я провел по выступам кладки, лизнул палец и поднес его почти к самой стене. Почудилось ли мне? Холодящее дуновение сквозняка там, где его ну никак не должно быть?

Я с трудом протиснулся в узкое пространство за стелой и, обнаружив щель, через которую едва пролез, попал в темное пыльное помещение, почему-то освещаемое единственной масляной лампой. При скудном свете лампы я увидел сидевшую в темноте и выжидавшую кошку. Изогнув хвост, она изящно, как палец храмовой танцовщицы, повернулась, скользнула вниз по каменным ступенькам и исчезла. Я взял лампу. Изысканно красивая, она напомнила мне о других искусно сделанных изящных вещах, которые я видел в городе. Я отогнал эту мысль, поднял лампу, освещая дорогу, и в колеблющемся свете сделал первые шаги вниз, в глубокую тень.

Спустившись примерно на двадцать ступеней, я нашел поджидавшую меня кошку. Я приветствовал ее, но она метнулась по туннелю, который тонул в еще более непроглядной тьме. Тоненькое позвякивание колокольчика на шее животного быстро стихло. Я поднял лампу повыше. Пламя колебалось под напором легких порывов горячего воздуха, сдобренного запахом песка и влажной черноты, поднимавшейся ко мне из области духов. Мне стало страшно. Но выбора не было. «Спускаешься ли ты в Загробный мир, как сказано в главах о Возвращении днем?» Поэтому я направился вперед.

Дорожка шла не прямо, а извивалась змеей, то описывая дуги, то делая двойные повороты под острым углом, и вскоре я совсем потерял ориентацию. Говорят, что Загробный мир населяют существа с чудовищными головами, которые таятся в ужасных пещерах и опасных переходах. В «Книге мертвых» приведены действенные молитвы и заклинания, которые нужно произнести, обращаясь к этим жутким стражам, подчиняющимся только тем, кто назовет их тайные имена. Но смогу ли я вспомнить сейчас хоть одну молитву? Ни единой. Я дрожал, надеясь, что чудовища не поднимутся незримо в темноте, чтобы преградить мне путь и потребовать роковые слова-пароль.