Нефертити. «Книга мертвых»

— Есть и другие практические задачи, требующие нашего неотложного внимания. Я предлагаю тебе следующее: возвращайся в Фивы, а я достигну нового соглашения с разными партиями. Ты согласишься вернуться к старым традициям. В присутствии жрецов совершишь публичное поклонение Амону в храмах Карнака. Сделать это будет совершенно необходимо. Взамен твои дочери останутся в живых. Твоему мужу будет позволено жить, носить корону, но власти у него не будет. Может оставаться в своем смехотворном городе, молясь, как безумец, которым он стал, полуденному солнцу и песку, — мне все равно. Никто не узнает. К нему для услуг будет приставлено достаточно челяди.

— А ты?

— Я — Отец бога. Делатель правды. Я останусь.

— Вы — то самое общество, — сказал я. — Общество праха. Какое подходящее имя! Люди праха.

Он улыбнулся своей выверенной улыбкой.

— Еще одно представление. Церемония, если хочешь. Но действует хорошо. Люди любят власть тайн. Интересно, что они сделают и отдадут, чтобы узнать великий секрет власти. Семь золотых перьев птицы возрождения. Одно из них, по всей видимости, все еще у тебя. Прошу вернуть его законному владельцу.

— Вы оставили перо, чтобы я его нашел.

Он кивнул, как бы вежливо принимая комплимент.

Пошарив в сумке, я достал перо и подал его Нефертити. Та взглянула на него так, словно могла теперь видеть будущее. Словно знала конец истории. И это было не то, чего она желала.

— Хорошо, — проговорил Эйе. — Я приготовлюсь к завтрашнему дню. Народ любит тебя, дочь. Твоя стратегия, направленная на то, чтобы перехитрить врагов, восхитительна. Ты вернулась из Загробного мира. Мы, естественно, это используем. Ты должна стать соправительницей. Ты — звезда среди простых смертных.

— А если я откажусь от этого предложения?

Он тихо рассмеялся.

— Ты мое дитя. Я слишком хорошо тебя знаю. Давай не будем понапрасну терять время. Я сделаю необходимые приготовления и завтра буду ждать тебя во дворце для совершения публичной церемонии возвращения. Стража останется здесь, чтобы проводить вас обратно, когда ты примешь верное решение. Если нет, они выполнят другие мои приказы. Несложно догадаться, каковы они. Завтра будет новый день.

— Ты бы убил своих внучек?

— Запомни: любви нет, есть только власть. Как известно твоей служанке. Верно, Сенет? Тебе следует расспросить ее об этом. И о скарабеях. Люблю оставлять свой знак, к твоему сведению.

Он повернулся и вышел. Никто не осмеливался нарушить молчание. Сенет дрожала.

— Он обладает такой властью, — прошептала она с отвращением и мукой.

— Позволь мне рассказать твою историю, — как можно мягче предложил я.

Девушка кивнула.

— Ты убила Сешат.

Она подняла глаза, но не возразила.

— Ты привела ее к смерти. Ты разбила ей лицо. И оставила на ее теле скарабея.

Она продолжала пристально смотреть на меня.

— Перчатки ты носила, чтобы скрыть царапины на руках. Ты позволила мне подумать, будто пропали какие-то украшения царицы. Позволила поверить, что скарабей принадлежал царице. Но скарабея дал тебе Эйе, велев положить на тело. Он сказал, что это его знак, его подпись. Он был прав. Он — навоз. Низший из низших. Однако же он толкает фараонов и цариц, как солнце, к свету нового дня.

Сенет посмотрела на Нефертити, которая разглядывала ее почти с состраданием.

— Ты выполнила указания. Отвезла переодетую девушку вверх по реке, а потом, в темноте, когда она ничего не ожидала, ударила ее. Первый удар, должно быть, сильно ранил ее, но потребовалось гораздо больше силы духа и телесной силы, чтобы напрочь разбить ее лицо.

Теперь Сенет посмотрела мне прямо в глаза.

— На убийство нужно много времени, — сказала она. — Первый удар — это просто. Но она не умерла. Она все издавала звуки, хотя у нее и рта-то не осталось. Я била ее, пока она наконец не замолкла. Это заняло много времени.

В гробнице стояла тишина. Я продолжил свой рассказ:

— Она нарядилась в одежду, которую ты принесла из гардеробной царицы. На голове у нее был шарф, как требовалось по инструкции. Но пока я тебе не сказал, ты не знала, кого убила. Ты знала лишь, что это женщина. Для Эйе не важно было, кто умрет, а кто останется в живых. Но для тебя это имело значение. Ты убила и изувечила невинную женщину. Ее семья горячо ее любила.

— Я тоже, — с гордостью сказала она. — Я любила ее всем сердцем.

Они были любовницами. Простые слова правды.

— Пожалуйста, покажи мне свои волосы, — попросил я.

Кивнув, она медленно обнажила стриженую рыжевато-каштановую голову. Хети посмотрел на меня, понимая теперь.

Сенет снова заговорила, на этот раз обращаясь к царице: