Нефертити. «Книга мертвых»

Потом Маху заработал трещоткой, издал охотничий клич, и вечерний воздух наполнился звуком тысяч взлетающих в небеса птиц. Все разом метнули свои палки, десятки их врезались в водоворот неожиданно вспугнутой стаи, а обладатели луков пустили в этот хаос стрелы. Прицелившись, я швырнул свою палку. Кошка обезумела, приплясывая как сумасшедшая. Раздавались вопли, крики, ялики стали расходиться, следуя за охотой, а затем обширное воздушное пространство наполнилось звуком хлопающих крыльев и всплеском падающих в воду тел. Кошка появилась среди тростников с добычей в зубах — окровавленной уткой. Радужные перья были запятнаны кровью под крыльями, но в остальном оперение не пострадало.

Я нагнулся, чтобы схватить копье. Мы попали в очередные заросли тростника. Внезапно все другие лодки исчезли из виду.

Подняв глаза, я оказался лицом к лицу с Хором. Его лук был нацелен прямо на меня. На натянутой тетиве лежала стрела с серебряным наконечником и тесно переплетенными иероглифами кобры и Сета, которые я теперь заметил.

— В прошлый раз ты промахнулся, — сказал я.

— Я и хотел.

— Все так говорят.

Его это не позабавило, он сильнее натянул лук. Сейчас он не мог промахнуться и улыбался. Я затаил дыхание и подумал: «Глупец, угодил в ловушку. Все представят как печальную случайность — меня сразит, падая на землю, неудачно пущенная охотничья стрела».

Вдруг он повалился на бок — вылетевшая невесть откуда палка сбила его. Стрела Хора с почти комичным гнусавым звуком ушла в тростники. Я едва удержал равновесие, чуть не свалившись в воду. Появился испуганно жестикулировавший Хети. Хор зашевелился на дне лодки, застонав и схватившись за голову. На тростниковом полу виднелась кровь. Я накинул на Хора ловчую сеть и, когда он попытался подняться, перевалил его через борт лодки в воду, где он барахтался и бился, лишь больше запутываясь в тонком лабиринте сети. Выбора у меня не было. Я всадил Хору в грудь копье, отправляя его глубже под воду. Копье столкнулось с напряжением мышц, сопротивлением кости. Я вытащил копье и ударил еще раз, на этот раз оружие пронзило его насквозь. Я вытащил копье, готовый ударить снова, но это не понадобилось. Даже под водой на лице Хора появилось удивление, затем разочарование. Вода замутилась, окрасилась красным, потом он медленно перевернулся на живот.

Развернув ялик, я принялся отталкиваться шестом, спасая свою жизнь. Я оглянулся. Тело покачивалось почти на поверхности воды. Тростники били в нос лодки и мне в лицо. По счастью, на одного пассажира стало меньше, поэтому теперь я плыл быстрее. Впереди я снова увидел Хети, тоже одного в своей лодке. Я знаком приказал ему не останавливаться. Позади себя я увидел, как Маху повернулся в мою сторону; затем раздались крики и призывы. Я снова исчез в шепчущемся тростнике. Встревоженная кошка отпрыгнула к мертвой птице, с виноватым видом понемногу выдирая из нее перья. Я сокращал расстояние, приближаясь к Хети. Он знаком велел мне хранить молчание, так как с реки донесся шум других лодок и более громкая перекличка мужчин. Мне пришлось сделать вывод, что среди этих людей находятся сообщники по попытке убийства и что санкционировал его сам Маху. Неудивительно, что он так настаивал на моем присутствии.

Мы углубились в болотистые заросли. Я знаком попросил Хети сбавить ход. Мы остановились и стали ждать, едва дыша и прислушиваясь. Я слышал, как сближались лодки, затем раздались крики предостережения и опознания при выходе лодок из тростника. Далее последовало несколько минут обсуждения. Они решили разделиться и веером прочесывать болото. Я оглянулся. Темнело, невозможно было сказать, в какой стороне лежит берег и сможем ли мы там спастись.

Я вырвал мертвую утку из пасти неохотно уступившей кошки, ее проклятые когти оцарапали мне запястье, и перерезал птице горло. Быстро перемазал кровью дно и борт ялика и выбросил утку. Кошка злобно посмотрела на меня с презрением и гневом за такое расточительство и, подвывая, принялась обнюхивать кровь, примериваясь, что же можно еще спасти. После этого я дал Хети знак подплыть к моему ялику и перелез к нему. Как можно тише я ногой оттолкнул свое суденышко в тростники. Оно медленно исчезло в поднимающемся тумане, кошка мрачно смотрела на меня с носа лодки.

Как можно тише мы поглубже забрались в темный тростниковый лес и затаились, выжидая.

— Отличный бросок, — прошептал я.

— Спасибо.

— Где ты научился такой точности?

— Я всю свою жизнь охочусь.

— К счастью для меня.

Затем мы услышали: тростник с трудом раздвинулся, пропуская ялик. Он прошел не более чем в двадцати локтях от нас. Мы ничего не видели. Я проверил лук, приготовил стрелу. Чистая энергия лука отозвалась под моими пальцами. Мы ждали, дыша практически бесшумно. Потом послышались возбужденные голоса: они обнаружили окровавленную лодку. Мы скорчились в своем ялике, дожидаясь решения своей судьбы. Заглотят ли они наживку? Мы слышали их разговор, как из соседней комнаты. Затем голоса мало-помалу стихли, когда охотники поплыли прочь, таща на буксире мою лодку.