Нефертити. Повелительница Двух Земель

Нефертити повезло и в другом отношении – она жила во время правления такой замечательной царицы, как Тиу, рано попала под ее покровительство и стала женой ее единственного сына. Пусть Ай похваляется своими способностями и умением организовать нужный брак, но волевая царица Тиу должна была одобрить его выбор.

Теперь семья Эхнатона была не только первой семьей мира, но и семьей, все члены которой были исключительно преданы друг другу. Этой чертой обладал Аменхотеп и передал ее своему сыну Эхнатону.

Оба с первых своих дней были окружены любовью, доступной лишь восточному властелину. Прекраснейшие принцессы мира считали за честь услаждать их жизнь. Каждый фараон, каждый богатый мужчина имел свой гарем.

По счастливому стечению обстоятельств, Египет был страной множества наслаждений. И большую их часть доставляли женщины, очаровывая, заколдовывая и расслабляя мужчин. В банкетных залах знатных и богатых людей женщины пели, танцевали и играли на музыкальных инструментах. Во дворцах были собственные оркестры и собственные труппы для театральных представлений. И все они состояли из женщин.

Женщины танцевали перед окуренными фимиамом алтарями храмов.

Однако все остальные работы во дворцах и просто больших домах на кухнях, складах и в винных погребах, архивах и даже в ткацких мастерских выполнялись в основном мужчинами.

В обязанности Нефертити входило не просто быть красивой, она должна была быть самой прекрасной женщиной в мире. Лишь прекраснейшая из женщин могла надеяться удержать такого царя, как Эхнатон.

Под умелым руководством своих благодетелей маленькая девочка из Фиванского дворца превращалась в источник красоты и вечного удовольствия.

Ее день начинался тогда, когда Атон, многорукое лицо солнца, показывался над восточными холмами, а его наполненные теплом руки протягивались над озябшими ночными Фивами, над рекой, касались сверкающими лучами колоссов Мемнона, извлекая из них странную музыку.

В это же время из стоящего на холме храма в Карнаке для ритуального очистительного купания в искусственном водоеме перед храмом выходили жрецы со слипающимися глазами, отяжелевшие от обильных возлияний предыдущей ночи. Когда вода в Ниле стояла низко, к водоему приходилось спускаться по ступенькам. Среди жрецов Амона особое значение придавалось физической чистоте. В течение суток жрецы купались четыре раза. Они брили головы, выщипывали бороды и все подвергались обряду обрезания. Они носили парики, а в некоторых случаях – и маски. Одежда шилась исключительно из льна, шерсть и кожа были строжайше запрещены, как материалы животного происхождения, хотя и позволялось носить накидки из леопардовой шкуры.

В своих белых одеяниях, украшенных опоясываниями – их знаками отличия как жрецов Амона, – они возвращались в огромный зал храма и собирались группами между колонн, чтобы приветствовать солнечный свет на алтаре священного огня. В этом темном, напоминающем пещеру зале сквозь поднимающиеся клубы благовоний сияла золотая статуя Амона. Жрецы были его слугами, они ухаживали за богом. По утрам они исполняли гимны, вновь и вновь воспевая величие Амона, громко били в священные гонги и подливали в огонь мирру. «Гори, сверкай, как Ра на горизонте!»

Под звуки гонгов просыпался ото сна город. Из переполненных бедных районов выходили рабочие, на ходу проглатывая куски пресного хлеба, замоченные в ячменном пиве. Собираясь в шумные толпы, они пробирались по узким улицам и рассыпались для выполнения своих повседневных обязанностей в городе и в полях. Рабочие часы были регламентированы в соответствии с древними правилами: мужчины выходили на работу с восходом солнца и заканчивали ее, когда оно садилось. Время в Фивах устанавливалось тем самым не слишком популярным богом Атоном, который олицетворял лицо солнца.

Вскоре древние узкие улицы наполнялись людьми, беспорядком и гамом. Проходили нагруженные караваны верблюдов, к дворцу двигались ослики, тянувшие повозки или сани, мчались колесницы, запряженные горячими лошадьми, от которых кидались врассыпную пешеходы (лишь замешкайся, и жизнь окажется под угрозой). А в Фивах раскатывали тысячи колесниц.

Огромные площади заполнялись торговцами, магазины открывали свои двери, товары на подносах и в корзинах выставлялись на улицу, повсюду слышались резкие, высокие восточные голоса: происходило заключение торговых сделок, составляющих плоть и кровь торговли. По всем Фивам, ночью и днем, слышалось пронзительное пение уличных музыкантов. Под ногами сновали дети, прогуливались преисполненные достоинства кошки, сотни голодных собак копались в отбросах, но к ним относились с уважением – ведь они были представителями бога Анубиса.