Нефертити. Повелительница Двух Земель

Теперь их сильнейшая поддержка в Фивах исчезла. После смерти царицы Ай полностью посвятил себя Амарне и интересам своей прекрасной дочери. Нефертити нуждалась в политической находчивости Ая. Она явно знала о ненависти, которую Египет питал к Эхнатону и его богу.

Ай скромно пишет, что в это время он был «одним из наиболее уважаемых придворных Амарны». Он все еще считался армейским командиром высокого ранга. Но годы брали свое, он ощущал потребность в более молодом, сильном и надежном помощнике. Ай предпочитал быть теневым лидером и старался не афишировать свое высокое положение.

Военным и политическим лидером он выбрал Хармхаба (Хоремхеба).

Ай обладал железной волей и способностью обнаруживать в других такое же желание победить. Как и сам Ай, Хармхаб был избранником судьбы.

Составленный в детстве гороскоп (не по звездам, а по календарю, как это было принято в Египте) предсказывал ему великую власть.

Он никогда не забывал пророчества. В соответствии с ним он строил свою жизнь. Став взрослым, он обратил на себя внимание Ая, который, потрясенный силой личности Хармхаба, привез его с собой в Амарну.

Оказавшись при дворе, Хармхаб вызвал восхищение Эхнатона, назначившего его на высокий пост государственного администратора.

Как только Хармхаб утвердился в своем положении, по Египту прокатился громкий голос, и это был голос Хармхаба, который, не теряя времени, начал уговаривать царя послать войска на север.

Кроме того, как администратор, Хармхаб обратил внимание царя на рост коррупции, а ведь раньше в Египте подобные проблемы отсутствовали.

Хармхаб был ранним египетским Савонаролой. Он осмеливался спорить с царем, возможно по наущению Ая. Он говорил ему об опасности, доказывал, что богатства, которые тратятся на Амарну, следует вложить в субсидирование армии, чтобы отразить вторжение хеттских захватчиков, пока не стало слишком поздно. По мере роста опасности его голос становился все громче, что раздражало миролюбивого монарха.

В своей лояльности Эхнатон был уникален. Он продолжал считать Хармхаба одним из своих «великих фаворитов» и осыпал его дорогими подарками, но закрывал свои украшенные драгоценностями уши на мольбы Хармхаба защитить свою страну.

Теперь Эхнатон ежедневно общался с солнцем. Он «отождествлял» себя с Атоном. Возвышенные строки великого гимна стали частью его самого. В этом гимне была вся его любовь к богу.

Бывают моменты, когда даже царь должен побыть в одиночестве. Когда Эхнатон стоял на воздушной платформе, обратив к солнцу свое удлиненное фанатичное лицо, для него существовали две ценности – Амарна и его благодетель – солнце. Остальное значения не имело.

Он праздновал двенадцатую годовщину своего восшествия на трон.

Он восседал в высоко поднятом портшезе, который восемнадцать солдат, под приветственные крики горожан, несли по мосту через Царскую дорогу. Узкое и неподвижное лицо под высокой двойной короной походило на лицо идола. От сандалий до корон – он весь блистал драгоценными камнями, сжимая в длинных изящных руках золотой посох и плеть. В других портшезах размещались Нефертити и дети. Развевались перья. Звучала музыка. Пышность процессии внушала трепет даже амарнцам, привычным к подобным спектаклям.

Великий храм, к которому двигалась процессия, был главным святилищем Эхнатона, хотя в Амарне существовало и несколько других храмов. По его приказанию новые храмы в честь бога солнца выросли также Фивах, Гелиополе, Мемфисе, Гермополисе, Гермонтисе, в Нубии и Файюме. Однако величайшим подношением единому богу была сама Амарна. Никогда ни один египетский фараон еще не строил в таком гигантском масштабе.

День юбилея навсегда останется в памяти Эхнатона, потому что это был последний триумф, который история даровала этому царю царей.

Ему было двадцать девять, Нефертити – двадцать восемь.

Никогда больше Нефертити не будет светиться от гордости в окружении своей «гирлянды принцесс». Да и сама гирлянда не долго останется в целости. Царский дом еще сиял великолепием и славой, а Ай уже вовсю готовился обезопасить его будущее, стараясь как можно лучше подготовить двух маленьких фиванских принцев к их грядущим обязанностям. Время шло, он уже не был железным человеком.

Принцы и дочери Нефертити подросли. Эхнатон и Нефертити поженились в шестнадцать и пятнадцать. Для тропического Египта это считалось зрелым возрастом. Маленьким дочерям Нефертити не досталось такого продолжительного детства. Ко времени этого юбилея Меритатон, унаследовавшей красоту матери, исполнилось двенадцать, и это был вполне подходящий возраст для замужества. Можно не сомневаться в том, что по крайней мере три амарнские принцессы были выданы замуж до или сразу после достижения тринадцати лет.

Ай устроил их свадьбы с той же предусмотрительностью, с которой устраивал свадьбу Эхнатона и Нефертити.

В 1356 году до н. э., когда Меритатон было тринадцать, она вышла замуж за сводного брата Эхнатона, своего дядю Сменхкару, таким образом сделав своего наполовину царственного родственника реальным претендентом на трон.