Неформат

В смеси электрического и тусклого утреннего света, придающей происходящему какую-то нереальность, я наконец-то понял, что выболтал мне сорвавшийся с цепи здравого смысла инвалид. Собственно, я сам спровоцировал старика на откровенность, вежливо восхитившись его энергией. Это слово слишком много для него значило. Восхищавшая его идея Ривки «отключать их за неуплату» только у такого охламона как я могла вызвать дурашливую ассоциацию с реанимационной палатой. Отключали, естественно, палестинские населенные пункты, традиционно не платящие за электричество, а то и просто его ворующие. А потом, после активного вмешательства Хаима-инвалида, наше родное государство, не получив за электроэнергию ни гроша, их обратно подключало. Объяснялось это то гуманитарными соображениями, то неподходяще выбранным моментом для отключения и сильным международным давлением, то нежеланием спровоцировать диверсии арабов на линиях электропередач, то еще какой-то хренотенью. А потом Ронен из своего высокого кабинета подсчитывал стоимость уведенной в Автономию электроэнергии, и на какой-то счет в бывшем Санькином банке капало несколько процентов. Теперь это стало теми самыми «семью с половиной». Так что старику было от чего прийти в возбуждение и потерять голову. А ведь есть еще вода, связь, топливо, лекарства, да мало ли что… Как он ликовал: «Все уходит по воздуху, не оставляя следов, не спрашивая ни у кого разрешения, не обманывая евреев. И имею я дело с одним единственным человеком. Он берет деньги у Рябого и приносит мне.» А кто у нас «Рябой» тоже ясно. Нарядили своего партнера-диктатора в Сталинскую кличку и строят свое, а вернее наше несветлое будущее на клетчатой доске-куфие с привычными фигурами.

С «Наумовыми подделками» тоже многое прояснилось. Мой тесть, бывший всегда незаурядным организатором, осуществлял оптовые поставки паленых «фирменных» товаров из Палестинской автономии в крупнейшие израильские торговые сети. Так что, в принципе, Плоткин был прав. Когда я Левику отстегивал по сто долларов на фирменные штаны, которые подозрительно быстро расползались, я, типа, платил членские взносы в «нашу с ним организацию». Сколько народу кормилось вокруг этого бизнеса трудно было даже представить. Ну конечно, тестев «бизнес» был самым крутым и пользовался уважением в сенильном коллективе. Но и самым рискованным и наглым, конечно.

Чем занималась сдобная Фира было не слишком ясно. Плоткин знал только, что через нее пришло много денег за расширение списка досрочно освобожденных террористов.

Ипохондрик Шай тырил машины. Вернее, работал в нескольких направлениях. Обеспечивал «дыры» для угона израильских автомобилей в автономию. Кроме того, именно он в свое время сумел заволокитить идею противоугонного подразделения в полиции. А я все удивлялся — почему здравый смысл не торжествует, ведь угоняют машины почти в промышленных масштабах, а всем, вроде, пофиг. Особенно мило было то, что незастрахованные машины хозяева выкупали у его агентов обратно по сходной цене. Вроде бы было несколько оптовых сделок со страховыми компаниями, но там возникли сложности. Ну и еще Шай сумел обеспечить бесперебойную поставку запчастей из распотрошенных машин обратно, в израильские гаражи, по дешевке.

Трагически почившая Ревекка Ашкенази занималась всем, чем можно, а вернее — нельзя. С большим трудом удалось сбить Плоткина с восторженного рассказа о всех перипетиях неистовой борьбы Ривки за открытие в Иерихоне казино «Оазис». Плоткин уже знал о ее смерти и был искренне огорчен. Ривка с Наумом были неформальными лидерами. Получалось, что теперь, после ее гибели, Наум мог распоряжаться огромными деньгами. Во всяком случае теми, которыми не занимался Эфраим в Москве. Сам же Плоткин заведовал московской прачечной по отмывке денег. Сколько таких прачечных было у стариков и были ли, Эфраим не знал.

— А почему именно тебе такие деньги мыть доверили? — спросил я.

— Детей своих берегли, я думаю, — Плоткин уже сам был похож на побывавшего в стиральной машине рыжего кота. — Это все-таки серьезное преступление. Настоящее. Оставляющее документальные следы. Ну и не каждому дано… Это ведь не то, что попросить кого-то по блату превысить служебные полномочия или там… Ну, кому-то все достается даром, по наследству. А кому-то приходится добиваться всего своим трудом. А, да что там!

— Так, — согласился Санька.

— Увы, — кивнул я.

— Кому жизнь карамелька, — вздохнула Светик, — а кому — сплошные муки. Ахха… А кого так ваще — в парадном нахреф казнят, ни про что…

— Слушайте, — застонал Плоткин, — я не преступник… в том смысле, что я не убийца… Ну надо же разницу видеть!

— Ты-то не убийца, — Санька ободряюще кивнул Светику, мол, не бойся, отмстим за артиста и сузил глаза. — Только какой убийца будет Кабанова убивать за бесплатно? Так? Вот и выходит, что ты — заказчик. Но это мы потом проясним. А пока лучше давай о главном.

— А ведь ты, сукинсын, знал, что артист мертв?! — вдруг каркнула Светик.

Черт его знает почему, но на этот раз Плоткин согласился. Устало сказал:

— Ну знал. И что? Что с того?