Нефритовая лошадь Пржевальского

– Ну а что еще? – возражала жена. – Что еще может быть? – и она оглядывалась на полицейских, ища поддержки.

Полицейские, Потапов, Шварц молчали, не вмешивались в семейный спор. Милые бранятся – только тешатся.

Дверь в дом Натальи Ивановны оказалась незапертой. Витя, старший из полицейских, просто толкнул ее, она и открылась. Вслед за полицейскими вошли и они четверо. Хотел войти и Дунай, но его не пустили. Собака, однако, не обиделась, побежала куда-то по пустынной улице, виляя хвостом.

В доме была, конечно, разруха, но обыкновенная – какая и бывает всегда при большом ремонте. Входная дверь открывалась сразу в кухню. Та была большая, просторная, даже по нынешним временам, однако судить об удобстве не приходилось, поскольку все помещение находилось в разрухе. В центре помещения обращала на себя внимание разобранная до фундамента печь, полы возле нее тоже были развалены. В углу стояла небольшая кладь из кирпичей, рядом мешок с цементом… Кухонный стол, шкафчик сдвинуты куда-то в сторону. Витя отодвинул тяжелую запыленную портьеру со старомодными бомбошками, за ней находилась комната, тоже большая. Там было почище, поаккуратнее, хотя порядком это назвать было нельзя: посреди комнаты лежал на полу боком большой фикус, рядом стояла кадка от растения, земля из нее была высыпана на расстеленные рядом газеты… В остальном комната как комната.

Полицейские устроились за столом писать протокол, а Потапов вдруг разразился вопросами:

– Что ж хозяйка фикус такой красивый не пожалела? Из кадки вытряхнула, а не пересадила, бросила?.. Что за спешка такая у нее была, что уехала, фикус в новую землю не посадив?

– Ивановна аккуратная… была. Фикус свой она любила, – ответила Дондукова. – Вряд ли б она фикус так бросила, он ведь погибнуть может. Это уж что-то должно было ее сильно потрясти, если так оставила. А может, это печник разворошил, искал что-нибудь в фикусе?

Полицейские переглянулись.

– Сейчас поищем причину… – сказал Витя. – Может, и найдем.

Осмотрели комнату. Застеленная постель, шкафы для одежды и для книг, круглый стол со старомодной скатертью, телевизор, половичок на полу… Все, кроме брошенного фикуса, было в порядке, без особых примет. В шкафу все вещи сложены аккуратно. Порывшись, Витя обнаружил в выдвижном ящике деньги, пересчитал, показав понятым, – оказалось двадцать тысяч. Понятые покивали – да, мол, понятно.

– А что ж деньги не взял? – спросила недоуменно Дондукова. – И не видно, чтоб, кроме фикуса, где-то искал, не выдвинуты ящики, не раскинуто ничего…

Дондуков молча ткнул ее в бок – не твое дело, мол. Полицейские промолчали.

– Это значит, что, скорее всего, неожиданно для него самого, в горячке получилось… Не собирался, должно, грабить, – пояснил Потапов.

Елена Семеновна отрешенно на все смотрела: вряд ли это имеет отношение к исчезновению Коли. Лучше б искали мальчика. Вот некстати все это, отвлекает от дела. А вдруг этот убийца теперь тоже по лесу бродит?

После того как записали все в протокол, вышли опять в кухню. Там сержант, его звали Толик, пристроился с бумагами к кухонному столу, а лейтенант Витя стал осматривать помещение. «Печка разобрана, пол возле нее тоже, а на остальном пространстве засыпан цементом и кирпичной крошкой», – диктовал он. Толик записывал.

Потапов, поначалу стоявший молча, рядом со Шварц и Дондуковыми, прошел по кухне, низко наклонился и стал вглядываться в этот грязный пол.

– Посмотри-ка сюда, – вдруг обратился он к Вите. – Что это тут черное засохло, брызги какие-то… Это не краска… и тем более не грязь. Витя тоже наклонился низко, стал даже на коленки, рискуя запачкать форменные брюки. Теперь они вдвоем внимательно разглядывали пол.

– Да, надо проверить… – сказал наконец лейтенант. – Похоже на кровь. – Он соскреб засохшие пятна в специальный пакетик и обратился к Толику: – Записывай: «Темно-бордовые засохшие брызги неизвестного происхождения…» И мне кажется, тело волочили – как дорога к двери ведет: грязь, пыль как подметена…

Потапов кивнул:

– Да, видно, он труп волоком к двери тащил… Это надо в протокол тоже записать.

Пока лейтенант отряхивал брюки, понятые поставили подписи под протоколом, где Толик указал. Вышли, опечатали дверь в дом. Дондуковы побрели к себе, а полицейские и Шварц сели в машину Потапова.

Только теперь Елена Семеновна заговорила.

– Что ж это, – сказала она, – получается, вокруг поселка убийца ходит? Что это за печник? Где его теперь искать? А если Коля наш на него в лесу наткнется?

Полицейские переглянулись.

– На надо волноваться. Мальчика ищут. А печника этого мы тоже искать будем. Он ведь, говорят, из Рудни?

– Рассказывал он сам, что из Рудни приехал. А там кто его знает… – кивнул Дондуков.

Шварц молчала, не спрашивала больше ничего. На душе у нее было тяжело. Так и поехали. Потапов тоже молча крутил баранку. Уже смеркалось. Они целый день проездили, а ведь собирались ненадолго.

«Неужели Юра с Машей еще не вернулись и бедная Таня так и сидит с Петей целый день?» – вспомнилось Елене Семеновне. Она вышла возле дома Кондрашовых. Потапов повез полицейских в участок.