Нефритовая лошадь Пржевальского

Когда деревья скрыли Игоря от Дондуковых, он перестал приволакивать ногу и прошел несколько шагов нормально. А затем повернулся и так же, скрываясь за деревьями, пошел в другую сторону – не к поселку Пржевальскому, а к деревне Старые Дворы. Недалеко от деревни, в бункере, его ждал Коля.

По дороге Глухов размышлял. «Не вышло… – грустно думал он. – Первый вариант не прошел… Но я на него и мало надеялся». Первым вариантом у него было: найти общий язык с Кузьмичом. Тогда можно будет, во-первых, оставить у него Колю (для передачи родителям) и, во-вторых, предупредить о готовящемся поджоге двух оставшихся в деревне домов – пусть сами будут начеку и спасают, ведь им с полицией говорить много сподручней. Если б это удалось, он мог бы уйти куда-то прятаться и думать о себе: ведь на нем висело подозрение в убийстве. На случай неудачи переговоров с Кузьмичом был припасен свершившийся сценарий: мнимое ранение (пакет с томатным соком пригодился – на траву его выдавил) и бегство. Не может быть, чтобы ружья у стариков были зарегистрированы; в полицию сообщать, что человека ранили, они не станут – это не в их интересах. Столько кровищи! Игорь ухмыльнулся.

Однако что же делать дальше? Первый вариант не удался, а второго у него нет. Надо думать. По-хорошему нужно бежать и спасаться самому, а у него два дела. Во-первых, мальчик этот, Коля, на его голову! Одного нельзя отправить: заблудится или, чего доброго, к тем попадет… Не менее важным Глухов считал спасение двух домов на краю деревни Боровики. Пожалуй, он лучше, чем кто-нибудь здесь, в этой глуши, понимал их ценность. Он, когда увидел их, обомлел.

Игорю было тридцать семь лет. Из них семь он провел в тюрьме. А раньше он окончил Институт живописи, архитектуры и скульптуры им. Репина при Академии художеств и был уже известным в Петербурге скульптором, участвовал в выставках, был популярен в узких кругах. Незадолго до перевернувшей его жизнь трагедии он получил свою мастерскую. В ней-то и произошла беда.

Он сам открыл этим Асиным друзьям дверь. Они были сильно выпивши. По первому впечатлению, они хотели всего лишь поговорить с девушкой. Ася сама велела впустить их. «Я должна ему все объяснить», – сказала она. Он даже вышел на кухню, чтобы не мешать разговору. Когда увидел, как по безжизненному лицу Аси вытекает струйкой изо рта кровь, он кинулся на тех двоих. С его-то силушкой закончилось убийством одного из гостей, второй, слава богу, в больнице оклемался. Асю его безрассудство не спасло, она умирала на его глазах рядом с поверженными бандитами, «Скорая» не помогла. У него хватило сил вызвать и полицию, те тоже приехали одновременно со «Скорой».

Его отпустили через семь лет за хорошее поведение – и вот опять. Бежать бы ему отсюда как можно быстрее – прятаться или искать толкового адвоката, он еще не решил… Но сейчас нельзя бросить ребенка и эти удивительные два дома. Их надо спасти. Не исключено, это его миссия – возможно, затем он здесь и оказался. Пока шел до бункера, так ничего и не придумал.

Коля сидел тихо, фонарик горел (надо бы экономить батарейку…). Выпили воды с зачерствевшей булкой – больше еды не оставалось. Чем же ребенка кормить? Необходимо до завтра его вернуть родителям, это обязательно. Он решил, что самое удобное – отвести мальчика до Боровиков. А там пусть сам, один идет к Дондуковым, так лучше будет.

– Коля, – сказал он. – Я сейчас отведу тебя в деревню Боровики, это близко. Там, правда, всего в одном доме люди живут, но хорошие, нормальные. Муж и жена, пенсионеры. Ты сам к ним постучишься и скажешь, что вышел из лесу, блуждал там. Про меня ничего не говори и про остров тоже. Блуждал все это время по лесу, заблудился. Вот только вышел – и все. Они тебя родителям передадут.

Мальчик нахмурился, глаза налились слезами.

– А ты? – спросил он. – Я не хочу к ним один идти, я лучше с тобой побуду.

– Коля, со мной нельзя. У меня дело важное есть, я один должен, маленьким нельзя.

– Я большой, я через два месяца в школу пойду! Не хочу один оставаться!

– Ну хорошо, я тебя до самой двери Дондуковых доведу. Постучишь в дверь, когда я отойду подальше, за дерево спрячусь. Я не уйду, пока они тебе не откроют, не бойся! Они тебя утром родителям отдадут!

Они шагали по лесу в сторону Боровиков. Уже совсем стемнело, однако Жора не зажигал фонарик – при свете звезд хорошо известная дорога и так просматривалась, а батарейку экономить надо. Говорили почему-то шепотом – дядя Жора эту моду завел, а Коля поддерживал – обстановка располагала. Вполне сказочная была обстановка: таинственные великаны-деревья, почти круглая, со щербинкой коварная луна – то появится, то скроется за облаками, – еле слышный шелест травы и отдаленный, слабый крик филина.

– А что у тебя за дело такое… – начал опять канючить Коля, но дядя Жора неожиданно резко дернул его за руку и зашипел, как змея:

– Ш-ш-ш-ш..

Далеко за деревьями темноту прорезал свет фонарика. Круглое желтое пятно света двигалось, приближаясь к ним.