Нефритовые четки

Волнению мисс Каллиган тут же нашлось объяснение.

– Боже, случилось настоящее чудо! – воскликнула она, хватая гостя за руку. – Вы уже слышали? Полковник даёт папе за мою долину триста тысяч! ТРИСТА ТЫСЯЧ! Теперь я богатейшая невеста во всём штате Вайоминг! Я сама себе хозяйка! Через месяц стану совершеннолетней и выйду замуж за кого пожелаю!

– П-поздравляю. – Фандорин присел на подоконник, поближе к ветерку. – В прошлый раз на вашем ранчо было столько народу. А сегодня пусто.

– Ребята погнали гурт на железную дорогу, а папа только что уехал в Круктаун, к нотариусу. В три часа сделка, а он хотел перед этим ещё в банк заехать, предупредить, чтоб подготовили ячейку. Мистер Стар обещал заплатить половину наличными!

Благородные поступки требуют некоторой театральности, их нужно совершать красиво. Поэтому Эраст Петрович не отказал себе в удовольствии слегка усугубить драматичность своего сообщения.

– Сударыня, я привёз вам важные новости, – с мрачным видом начал он и очень кстати вспомнил американскую шутку. – Плохую и хорошую. С какой п-прикажете начать?

Она посмотрела на него с испугом – как и следовало.

– Лучше начните с плохой.

– Вы не будете богатейшей невестой штата Вайоминг. – Он сдвинул брови, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

– Ах! – ахнула мисс Каллиган.

– Вы будете богатейшей невестой во всей Америке.

– Ой! – ойкнула мисс Каллиган.

И тут уж Фандорин рассмеялся. Хоть реприза была и незамысловатой, но на аудиторию произвела сильное впечатление.

Он коротко, без лишних подробностей разъяснил ей смысл своих слов. Эшлин слушала, раскрыв розовые губки и поминутно менялась в лице: из розовой сделалась бледной, потом опять запунцовела.

– …Нужно послать вашему отцу телеграмму, – подытожил Эраст Петрович. – Если мистер Стар желает выкупить Дрим-вэлли, пускай даёт настоящую цену. Я не специалист, но уверен, что счёт здесь пойдёт на миллионы.

В столовой что-то звякнуло, и Эшлин быстро поднесла пальчик ко рту.

Подбежала к приоткрытой двери, сердито крикнула:

– Салли! Марш отсюда! Потом приберёшь!

Плотно затворила дверь, обернулась.

Приятно было видеть эту своенравную, самоуверенную девицу такой растерянной.

– Я… я слушала, как в тумане, – пролепетала она. – И, может быть, неверно поняла… Сколько, вы сказали? Десять тонн?!

– Это всего лишь самое первое и, очевидно, слишком осторожное предполо…

Занавеска качнулась от последнего дуновения сквозняка и щекотнула Эрасту Петровичу лицо. Он отодвинул лёгкую ткань, рассеянно при этом выглянув во двор и вдруг запнулся на полуслове.

Трое пастухов стояли у изгороди корраля, о чём-то переговариваясь.

– Черт, – пробормотал Фандорин. – Как же я…

– Что? – удивилась Эшлин. – Что вы сказали?

– Прошу извинить. Я сейчас вернусь.

Он перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз.

– Эй, парень! – обратился Эраст Петрович на фамильярный американский лад к юноше с красным платком на шее. – Ты почему со мной не поздоровался?

Двое остальных предусмотрительно подались в стороны. Мальчишка побледнел и заморгал голубыми глазами. Открыл рот, но не произнёс ни звука.

– Ну-ка, скажи что-нибудь. Я хочу услышать твой г-голос.

Голубоглазый попятился, упёрся спиной в изгородь.

– Эй, мистер, – неуверенно попробовал заступиться один из пастухов. – Чего вы привязались к Билли? Он ничего такого…

Не слушая, Фандорин рванул с шеи голубоглазого платок. Так и есть! Сбоку, ниже левого уха, виднелся продолговатый сине-багровый кровоподтёк – след от удара ребром ладони, который называется юмэсасои, то есть «приглашение ко сну».

– Привет, крестник. – Эраст Петрович похлопал онемевшего Билли по плечу. – Не зря я тебя в живых оставил. То-то смотрю, глаза знакомые. Голоса не подаёшь. И зачем-то шею прикрыл. Ну как, п-поговорим?

Если бы не вороная кобыла, Фандорин вряд ли догадался бы обернуться – слишком уж обрадовался встрече. Но Сельма, совавшая к нему морду поверх барьера, вдруг вскинулась, тревожно заржала и так нервно метнулась в сторону, что Эраст Петрович непроизвольно повернул голову. Заметил боковым зрением движение за спиной.

Развернулся.

Обмер.

На крыльце плечом к плечу стояли трое: Тед Рэттлер, Уошингтон Рид и (это уж было совсем невероятно) Мелвин Скотт, для покойника выглядящий вполне неплохо.

Тед держал руку на кобуре, «пинк» – даже на двух. Рид зябко тёр ладони и выглядел несколько смущённым. А из окна высовывалась Эшлин Каллиган, её зелёные глаза пылали ненавистью, и эта метаморфоза была страшнее всего.

Трое пастухов отбежали подальше от Эраста Петровича – не хотели угодить под пулю. Сельма металась в загоне, вскидывалась на дыбы, но чем могла она помочь избраннику своего лошадиного сердца?

– Я вижу, мисс Каллиган, ваша Салли уже прибрала посуду, – сказал Фандорин, чтобы они не думали, будто у него язык присох к горлу. – Привет, Мел. Не ушибся, когда падал в пропасть? У тебя там что, была перина подложена?

Бравада бравадой, но дела были неважные. В кобуре за спиной висел «герсталь», в нём как раз три патрона. Но Фандорин отлично знал, что в быстроте с этими мастерами состязаться бессмысленно.