Нефритовые глаза

Гул улетающего вертолета постепенно затих, и Мелани выпрыгнула из своего укрытия в безопасность открытой темноты. На ее глазах появились слезы усталости, но она заставила себя снова пойти вперед, направив все свои переживания и мысли на месть, чтобы этим прибавить себе силы. Она вернется в Буэнос-Айрес и заявит на Марию и Амилькара в полицию. Хитрость сработала лишь на какое-то время, слабость все больше охватывала ее, и вскоре Мелани с огромным трудом переставляла ноги и могла думать лишь о том, хватит ли у нее сил сделать еще шаг. Сотни шагов уже казались тысячами, сотнями тысяч, когда она увидела впереди железнодорожный мост.

Стоя у колеи, Мелани впервые с тех пор, как она покинула свой плен, посмотрела на часы. Было двадцать минут шестого, и она похолодела от мысли, что могла опоздать на поезд, но услышала в отдалении громыхающий шум колес приближающегося грузового состава. Вскоре Мелани увидела свет паровоза, снижающего скорость при приближении к мосту, и спряталась за скалой. В начале состава шли цистерны, но сзади пошли низкие платформы. И тогда Мелани, побежав вдоль состава, схватилась за перила и вскочила на подножку.

„Черт возьми, Виолетта, сеньора умеет прыгать!" – с радостью подумала она, перекатываясь на самую верхушку груза. Кусочки гранита больно кололи ее кожу, но Мелани не обращала на это внимания. Она была свободна и ехала навстречу своему неведомому будущему.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Мужчина едва взглянул на часы и сережки, лежащие на стеклянном прилавке, как будто для него это была бесполезная трата времени.

– Семьдесят тысяч песо – это все, что я могу вам предложить, сеньора, – сказал он. Мелани быстро прикинула в уме: приблизительно двести долларов, и воскликнула:

– Да это просто грабеж!

– Вы можете, конечно, обратиться к кому-нибудь еще, но я не задаю лишних вопросов, – заметил он слащавым голосом, окидывая Мелани насмешливым взглядом: одежда сильно помята, грязна, местами порвана, волосы растрепаны, кожа в синяках и царапинах. Своим наглым поведением он довел Мелани до полного отчаяния. Она сняла свое золотое обручальное кольцо и бросила на прилавок.

– Девяносто тысяч песо вместе с кольцом, – произнесла она. – В противном случае я ухожу, – прибавила Мелани, собирая свои украшения. Мужчина решил, что лучше больше не рисковать – ведь это были самые его удачные покупки за всю неделю, и потянулся к своему карману.

Выйдя из маленького ювелирного магазина, Мелани сразу же влилась в шумную послеобеденную толпу центра Сальты. Она не имела ни малейшего понятия, где находится. Ее тело ломило от усталости и боли после нескольких часов, проведенных в открытом грузовом вагоне, полном дробленого гранита. Но волновало другое – в частности, ее внешний вид. Люди оглядывались на нее, обращая внимание на необычное в их местности зрелище: высокую зеленоглазую блондинку, да к тому же испачканную с ног до головы гранитной пылью. Мелани заметила небольшой магазинчик готового платья на противоположной стороне улицы и направилась к нему. Минут десять спустя она покинула его, одетая в дешевое голубое шерстяное пальто и серое платье – подобная одежда три дня назад не могла даже присниться ей в кошмарных снах. Пакет с ее старой одеждой полетел в ближайший мусорный ящик.

На стенде газетного киоска она заметила газету с последними новостями, где прочитала заголовок: „Полиция Буэнос-Айреса устроила облаву на дом семьи Сантос". Фотографии Амилькара и Марии четко выделялись на первой странице газеты; Мелани очень хотелось знать, была ли ее фотография также опубликована, но она не отважилась перевернуть страницу. Мелани пошла по маленьким немноголюдным улочкам и на одной из них натолкнулась на аптеку, где сделала несколько покупок, включая темные солнцезащитные очки. Выйдя из аптеки, немедленно надела их и отправилась к вокзалу. Ночной поезд на Буэнос-Айрес пойдет в три часа. Времени еще было много.

Поблизости Мелани заметила несколько дешевых гостиниц и наугад открыла дверь одной из них.

– Мне нужна комната на ночь, у меня нет никакого багажа. Я оплачу сейчас, – сказала она мужчине, сидящему за столом при входе, когда он подозрительно посмотрел на нее.

Он подтолкнул к ней карточку с расценками.

– Десять тысяч песо, – произнес он. Мелани успела заметить, что одиночные комнаты стоят всего семь тысяч, но без возражений протянула ему деньги. Взяв ключ, она пошла наверх.

Комната была ужасна. Рваная сетчатая занавеска висела на окне, в середине стояла железная кровать, покрывающая ее обвисшая материя местами была украшена темными жирными пятнами, и у Мелани от созерцания этого „великолепия" отпало всякое желание спать на ней. Она подошла к раковине и попыталась открыть краны: холодная вода текла свободно, а горячая сначала била ржавой струей, но затем все-таки потекла нормально. Этого было достаточно.