Нефритовый диск «Би»

Полностью подготовленный к 1961 году Китовым план создания разветвленной сети вычислительных центров, совместного использования, как армией, так и народным хозяйством, остался на бумаге, зато его автор вылетел из партии и уволен из рядов Советской армии, так как осмелился критиковать внизу и партийное руководство, которое рассекретило его проект, чем тут же воспользовались американцы, вписав создание AR-PA-Net в первоочередную задачу для разработок и выделив под эти нужды баснословную сумму в 13 миллиардов долларов, еще обеспеченных золотом, и военное, которые вели себя как собаки на сене, не позволяя использовать имеющиеся вычислительные мощности для нужд народного хозяйства. «Секретно!», и хоть кол на голове теши. Совсем сгинуть бывшему полковнику ракетных войск не дал академик Глушков и тот же ВПК, активно использовавший все, что было наработано в предыдущее двадцатилетие. Но вычислительная техника, опережавшая американцев за счет малогабаритных ламп с низковольтным катодом, в тех же Соединенных Штатах начала массово использовать полупроводники много раньше, чем наша промышленность смогла наладить массовое производство полупроводниковых приборов. Только настроили это, так в Америке появились микросхемы. Тем не менее, с разницей в несколько лет, СССР «успевал» за американцами и в этом направлении. Но постоянно был в роли догоняющего с конца 50-х годов. Сейчас появился шанс резко оторваться от них. Леониду Ильичу напомнили, что именно он, как куратор от ЦК, больше всех остальных подгонял космическую программу пилотируемых полетов. Во многом из-за его окриков 12 апреля состоялось в том виде, как оно есть. А теперь, после того как гонка в космосе выиграна, предстоит выбить Америку с передовых позиций в технологиях. Тем более что кроме блефа, у них за душой ничего не осталось. Пока они работают на слоях сотни микрометров. Полученные технологии от Кузнецовой используют слои на пять порядков тоньше. Слой у американских схем равен 10^-4, а здесь – 10^-9 метра.

Глава 28. Настоящее возвращение домой

На той Земле шли «аппаратные игры», которые удалось полностью разрешить только в следующем году на очередном XXIV съезде КПСС, то на той планете, к которой подлетал разведчик, никакого «аппарата» еще не было. Лежа в своих коконах и убедившись, что рассматривать в округе особо нечего, экипаж в основном спал. Черный океан космоса со светлыми точками далеких звезд, временами превращавшимися в полоски, которые затем сменяла абсолютная чернота, с обязательной тряской в середине «прыжка», не самое интересное зрелище. Величественно, конечно, но очень однообразно. Полное соответствие плаванию в открытом океане. Но там по меньшей мере наблюдаются облака, ветер и волны. Здесь ничего. Пустота. Они даже не заметили, что начали торможение, для них практически ничего не изменилось, а определить свое положение они не могли. Все разговаривали довольно редко, сказывалась постоянная перегрузка. Участок полета без ускорения был довольно коротким и сопровождался частой тряской. На восьмые сутки полета она практически прекратилась, Архип разбудил командира корабля, которая осмотрелась, проверила состояние пассажиров, троих из которых Архипу пришлось отправить в анабиоз. У них отсутствовала подготовка к полету, сурдокамеру они не проходили. Пришла пора их будить, поэтому Архип заранее запросил разрешение на это.

– Сколько времени понадобится, чтобы привести их в норму?

– Четыре часа шестнадцать минут, если все пойдет нормально. Екатерина может закатить истерику, она была близка к этому, и еще не «разрядилась». Повышена активность мозга.

– А сколько до посадки?

– Восемь часов тридцать семь минут.

– Тогда попозже их буди, чтобы сразу отвлечь внимание на наблюдение за Землей и Луной.

Трое из бортинженеров не спали, и у них были вопросы к Татьяне, главный из которых касался звездного неба, которое они не узнавали. Ковши Медведиц оказались направленными в другую сторону.

– Здесь все вывернуто наизнанку.

– Считайте, что это и есть изнанка нашей системы, ее полное зеркальное отражение. Я пока и точного расстояния между ними не знаю, плюс, учтите, что вы находитесь в абсолютно другом времени, а звезды – движутся, и сейчас они находятся в другом положении друг от друга.

– То есть все наши таблицы здесь не работают? – спросил Рожденственский.

– Работают, но знаки менять нужно и вычисление идет с большой задержкой, до четырех часов машинного времени. Точность получается не слишком большой. Вежливо говоря, никакой. Обсерваторий нет, приходится пользоваться Архипом. У него таблицы есть, и точным звездным временем мы владеем.

– Архип – это тот футляр, который вы носите на груди?

– Архип сейчас не у меня на груди, он в блоке управления кораблем. После посадки да, я его ношу на груди.

– А почему вы ходите, а мы лежим в коконах?

– Я не хожу. Я, как и вы, нахожусь в коконе. Вы видите меня такой, как я себе это представляю. Я вижу вас в отсеке орбитальной станции. Это не реальная картинка, Валерий.