Нефритовый Грааль

И все же необходимость поделиться возобладала бы, застань он Бартелми одного по возвращении в Торнхилл. Однако в гостиной оказалась еще и Ровена Торн — вернее, миссис Ванстоун. Они с Бартелми пили чай и говорили о чем-то серьезном. Миссис Ванстоун была длинной, худой, непритязательного вида дамой шестидесяти с лишним лет; лицо ее, когда-то простенькое, преобразилось благодаря твердости характера и чувству юмора, наложившим на него отпечаток. Большую часть времени она посвящала заседанию во всевозможных комитетах, организации благотворительных мероприятий и верховым прогулкам на лошадях друзей, поскольку собственных держать перестала. В промежутках между этими занятиями миссис Ванстоун отпирала двери своего антикварного магазинчика в Чиэзлдауне. Рассеянно поздоровавшись с Натаном — хотя обычно она не забывала поинтересоваться, как у него дела в школе, — она вернулась к прежнему предмету разговора.

— Происхождение несомненно: у них есть все необходимые документы. Вещь подлинная, я совершенно уверена. Ты знаком с нашими архивами. Тот несносный мелкий прыщ Роуланд продал ее Бирнбауму перед самой войной (он тоже был немцем, по мне — так с отвратительными манерами); а потом отправился на фронт, и его убили — ужасно глупо, ей-богу: пережил Сомму, а за неделю до окончания войны его переехал танк или что-то вроде того. Генри умер от эпидемии гриппа — приблизительно в то время семейная линия пресеклась. Мой отец был тогда еще ребенком, да к тому же приходился им двоюродным братом; в наследство ему достались только долги. Моя прабабка всегда говорила, что, утратив чашу, мы потеряли удачу. Лично я никогда в это особо не верила. Помню, как двоюродная бабка Верити утверждала, что чаша — наше проклятие, бремя зла, которое суждено нести нашей семье. Может быть, все это глупости, почем знать? Главное — чаша принадлежит нам, и если она действительно снова всплыла, я, черт побери, ее верну.

Заинтересовавшись темой разговора, Натан сбегал на кухню, налил себе настойки из бузины (собственного приготовления Бартелми) и незаметно устроился рядом с Гувером.

— Но если, как ты утверждаешь, Роуланд Торн ее продал, — тем временем рассуждал Бартелми, — то я не вполне понимаю, каким образом ты собираешься заявить свое право, — разве что удастся выкупить ее у нынешнего владельца?

— Господи, нет! Ведь она практически бесценна. Насколько я знаю, за ней охотится Британский музей, только их бюджета вряд ли хватит. Конечно, исход будет зависеть от остальных участников торгов: может уйти за бесценок, а может — за миллионы. Нет, я намерена доказать, что продажа была на самом деле изначально незаконна.

— И как же образом?

— Как тебе известно, старик Джозевий обрел чашу в далеком средневековье. По одной версии, ее даровал ему Дьявол, по другой — ангел.

— Я где-то читал, что она считается священной реликвией, — вступил в разговор Натан. Говорить о чаше оказалось удивительно тяжело, будто к языку подвесили груз. И все же ему хотелось высказаться. Он силился произнести: «Я нашел часовню, и я видел чашу», — и не мог. Натан заметил, что Гувер смотрит на него слегка вопросительно.

— Смотря какой гипотезы ты предпочитаешь придерживаться. Не знала, что тебя интересует история моей семьи, Натан. Молодец. Насколько мне известно, подавляющее большинство твоих сверстников только и делают, что играют в компьютерные игры и слушают поп-музыку. История очень важна. Прошлое принадлежит всем нам. Так на чем я остановилась?

— Джозевий, — подсказал Бартелми.

— Верно. Итак, тем или иным способом он заполучил чашу. Согласно некоторым источникам, он сам изваял ее, — только я в это не верю. В нашей семье никогда не рождались ремесленники: у нас нет способностей. Как бы то ни было, история гласит, что Джозевий наказал потомкам хранить чашу во имя веры — одному богу известно, веры в кого и во что, — и никогда не продавать, не одалживать и не отдавать, или же мы все потеряем. Ее надлежало хранить в древней часовне; когда та обрушилась, сосуд перенесли сюда и укрыли в потайном шкафу в дымоходе — ты наверняка нашел его…

Глаза у Натана округлились от удивления.

— Я не подозревал, что там…

— Да, — кивнул Бартелми. — Да, я нашел его. Никогда не мог понять, зачем он нужен.