Нефритовый кубок

«Вот уж точно крыса, – пронеслось в голове у Конана, – почище бедняги Бирмита, земля ему пухом…» Вслух же он заговорил, наклонившись к стенающему Ордзою, медленно, внятно и весьма зловеще:

– Не хочешь говорить – молчи, сам скажу. Вот как было. Приехал ты в Шадизар и купил свою зловонную таверну. Потом крепко пристрастился к игре на лошадках и деньги, данные тебе семьей, просадил на раз-два, потому что ни на сикль в бегах не смыслишь. Перебивался на доход от заведения и упрямо продолжал баловаться со ставками. Какая-то тварь надоумила, и ты взялся жульничать, «покупать» заезды, портить коней и тому подобное. Потом появился Аддах Рабиль, решивший положить конец мошенничествам на Ристалище. Его поддерживали Тархалл Туранец вкупе с Барчем ит'Карангом. Мухлевать стало невозможно. Ты, небось, здорово приуныл, но тебе опять повезло – в таверне поселились эти твои «небесные воины». Их ты тоже продал, сыграл втемную, отдавая им приказы якобы от лица того, что повыше. Теперь я спрашиваю, кто же из нас бoльшая сволочь? Я, что пинаю связанного, или ты, предавший веру, предков и собратьев по оружию за выигрыш на лошадках? Можешь не отвечать, шкура ты облезлая. Полежи пока, представь, что будут с тобой вытворять непревзойденные в пытках хатариты, когда я перескажу им в лицах сию занимательную историю.

Конан отошел и принялся простукивать стены в поисках потайного лаза, заколоченного окошка или хоть чего-нибудь, могущего дать шанс на спасение.

Фехтие извивался на полу, выплевывая самые черные ругательства. Четверть колокола спустя он затих и, похоже, напряженно что-то обдумывал. Варвар за это время отыскал десяток совершенно неподъемных бочек, по всей видимости, с соленьями, несколько бочонков поменьше – с вином, ящики и рыхлые кули и, наконец, самую полезную находку – ржавый колун с обломанным топорищем, завалившийся за мешок с мукой. Взвесив его в руке, Конан удовлетворенно хмыкнул.

– Эй, нордхеймец, – приглушенно донеслось из угла под лестницей. – Послушай…

– Полночи слушаю, и никакого толку, – брезгливо бросил Конан. – Сколько раз повторять: я родился в Киммерии, не в Нордхейме. Чего тебе, гадючий выползок?

– Развяжи меня.

– Может, еще «танец тюльпанов» исполнить? Или винца поднести? Лежи смирно!

– Я расскажу все, что знаю, – упрямо продолжал нашептывать Фехтие. – Если вытащишь меня и пообещаешь замолвить словечко. А знаю я много, это уж поверь.

Киммериец, не сдержавшись, сплюнул от отвращения.

– Говори сейчас!

– Может, я и шкура, но не дурак. Живым я принесу тебе больше пользы. Рекифес может не захотеть слушать тебя, но свидетеля выслушает обязательно.

Конан замер. Как ни жаль признавать, но Фехтие соображал на удивление быстро, куда быстрее человекоохранителя.

– Сегодня они немедийца не тронут, – продолжал тавернщик. – Я слышал, когда они за мной пришли, будто что-то у них не ладится. У тебя был приятель?

– Да, – обронил Конан. Слово «был» по отношению к Ши неприятно резануло слух, и варвар с невероятным облегчением воспринял следующую фразу:

– Похоже, он на редкость везучий парень. Ему удалось скрыться. Джелани зол, как голодный барс. Одного из хатаритов порезали, у Имгебела вся рожа разбита, словно дубиной. Впрочем, может быть, твой дружок не помчится на «Лиретану», а заляжет где-нибудь на дно или просто не успеет, путь неблизкий. Но если Чуму предупредили, Джелани не станет рисковать. Они отличные воины, но им не справиться с сотней немедийских мечников впят…

Он осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Киммериец сделал вид, будто не заметил оговорки туранца.

– Развяжешь – подскажу, как выбраться, – сдавленным голосом закончил месьор Ордзой.

После недолгого колебания Конан подошел к тавернщику, присел и лезвием колуна принялся пилить ему ножные путы.

– А руки? – вопросил предатель, когда ноги оказались свободны.

– Обойдешься, – буркнул варвар. – Веди.

– Поклянись, что спасешь меня от плахи, – уперся туранец. Конан скроил зверскую физиономию и замахнулся кулаком. В ответ Фехтие попросту уселся на пол, всем своим видом показывая, что не стронется ни на шаг.

– Сожри тебя демон! – прорычал киммериец. – Не могу я ничего обещать! Приговор выносит судья, а утверждает его Верховный Дознаватель!

– Просто молчи, когда я буду давать показания, и скажи, что я помог тебе освободиться из плена, – заюлил тавернщик. – Ты же понимаешь, решение судьи зависит от того, как рассказать… об определенных событиях. Иначе прибей меня прямо здесь, вот этим топором – слова не скажу. Мне что на эшафот, что хатаритам под нож – все едино.

– Откуда тебе знать, что я не нарушу обещания? – хмуро осведомился варвар. Ордзой издал кислый смешок.

– Сердце подсказывает. Может, потому, что я сам предавал не раз, так хочется кому-то поверить…

В одной из неподъемных бочек под слоем слежавшихся, сморщенных моченых яблок толщиною в пядь обнаружилась тяжелая крышка, снабженная толстым бронзовым кольцом.

– Иди первым, – буркнул Конан, подталкивая туранца в спину. Прежде чем нырнуть в узкий люк, тот оглянулся через плечо:

– Помни, ты обещал!..