Нефритовый жезл (СИ)

Вспомнив о своих летних экспериментах, Гермиона запустила руку в трусики и разочарованно вздохнула: Гарри своим бесцеремонным вмешательством сбил весь настрой, а ведь в последнее время ей так редко удавалось расслабиться и сбросить напряжение. Всё дело было в этом чёртовом крестраже, который день и ночь давил на мозги и психику, вызывая негативные эмоции и начисто выгоняя позитивные. Рон, вот, не выдержал такого издевательства над собой и уже сдался. Долго ли протянут они с Гарри? Загадка…

Гермиона улыбнулась и позволила себе немного помечтать о том, как было бы здорово зарыть крестраж где-нибудь в чащобе, а самим смотаться на недельку-другую куда-нибудь далеко. Туда, где море, солнце и тепло. Выйти на пляж, взять бокал холодного апельсинового фрэша и, скинув тёплые одежды, погреться под ласковым солнышком, слушая ленивый шелест накатывающих на берег волн и поглядывая на…

В мыслях Гермионы вновь появился Гарри. Интересно, почему он — здоровый, семнадцатилетний парень — не знаком с понятием «мастурбация» и тем, как она выглядит? И ладно бы Гарри не был знаком только с женской мастурбацией, так ведь он, похоже, и о мужской ничего не знает, что было совсем уж странно. Ещё одна странность заключалась в его поведении. То, что Гарри сильно удивился, застав подругу без штанов — это было понятно и закономерно, но вот то, что он ни капельки не смутился и даже не покраснел, во все глаза разглядывая её обнажённые ноги, — это было уже гораздо интереснее. Гарри смотрел на неё честно и открыто, смотрел так, будто они уже знакомы столь близко, что стеснения между ними не могло быть в принципе. Либо он просто не понимал, что в таких случаях положено стесняться.

Гермиона улыбнулась, ещё раз прокручивая в голове этот странный и на редкость дурацкий эпизод, уделяя особое внимание тому, что в его глазах был не только страх за её здоровье, в них ещё и вполне определённо читалось… восхищение?

«Интересно, о чём он сейчас думает?»

Мысль о фантазиях Гарри с собой в главной роли, вызвала в Гермионе неожиданно сильный прилив возбуждения. Она облизнула враз пересохшие губы, самыми кончиками пальцев коснулась себя сквозь тонкую ткань трусиков, и тело покорно отозвалось на привычную ласку. Гермиона погладила себя чуть сильнее и только было потянулась другой рукой к груди, как вдруг…

— Спокойной ночи, Гермиона, — тихо пробормотал Гарри из своего закутка, очевидно, всё еще размышляя над произошедшим.

Гермиона резко выдохнула и раздраженно ударила ладошками по матрасу.

«Да даст он мне сегодня расслабиться или нет?!»

Она немного поворочалась, укладываясь поудобнее, и вдруг совершенно неожиданно даже для самой себя хихикнула: «К мадам Помфри собрался меня тащить, ну надо же! Ох, и посмотрела бы я на её лицо!»

* * *

Гарри широко зевнул и сонно захлопал глазами. Со стороны импровизированной кухни слышался плеск воды и звон посуды. Видимо, Гермиона снова встала раньше него и решила заняться готовкой.

Попытавшись было встать, Гарри вдруг почувствовал неладное, опустил глаза и тихо выругался. Опять. На его пижамных штанах в районе паха расплылось тёмное, влажное пятно. Гарри вздохнул, настороженно скосил взгляд в сторону кухни и, прихватив с собой джинсы, тихой сапой пробрался в душевую.

Такие неприятные казусы происходили с ним довольно регулярно, примерно раз в две недели. Сначала ему снилось что-то непонятное, но определённо приятное, а потом он просыпался с довольно странным на консистенцию и запах мокрым пятном на нижнем белье. Гарри никому об этом не рассказывал, прекрасно помня историю парнишки из Равенкло, которого на первом же курсе заклеймили весьма неприятным прозвищем из-за ночного недержания. И хотя мадам Помфри всего лишь одним зельем избавила того от позорного недуга, оскорбительная кличка закрепилась на парнишке на всю, наверное, жизнь.

Поэтому Гарри молчал и пытался самостоятельно найти информацию в книгах. Но в Хогвартсе такой литературы не нашлось, а в другие места его не пускали из-за соображений безопасности. Попросить помощи у друзей он так и не решился. Нет, Гарри не думал, что они расскажут об этом кому-то ещё, но Рон бы определённо его засмеял, а Гермиона… Гермиона наверняка отправила бы к мадам Помфри.

Стоя под тугими струями воды, Гарри размышлял о ночном происшествии. Ему на ум снова пришло это незнакомое слово — мастурбация. Чуть поразмыслив, он решил, что это что-то, связанное с тем местом, которое у Гермионы между ног, ведь именно там были её руки.

Странно, но когда Гарри вспоминал увиденное, ему почему-то сразу становилось труднее дышать, а сердце начинало заполошно биться, как при волнении или испуге. Это настораживало. С этими мыслями Гарри и принялся за очередной скудный завтрак.

Гермиона сидела за столом и расслабленно попивала чай, причём так непринуждённо, словно ночного происшествия не было и в помине. Гарри же метался между любопытством и сомнениями. Любопытство всё же победило. Ведь гриффиндорец он, в конце концов, или кто? Поэтому Гарри набрался храбрости и просто задал интересующий его вопрос: