Нефть!

Леди и джентльмены, не мне давать вам указания, как делить доходы, которые вам будет платить арендатор, но позвольте мне сказать вам, что то, что вы надеетесь выиграть в результате ваших совещаний и споров, будет ничем в сравнении с тем, что вы потеряете вашими отсрочками, так как вы неминуемо попадетесь в лапы спекулянтов. Леди и джентльмены, позвольте мне как опытному нефтянику сказать вам, что Проспект-Хилл даст сравнительно небольшое число нефтяных скважин. Давление под землей скоро ослабнет, и нефть получат только те, кто первым будет ее разрабатывать. Нефтяные источники истощаются очень быстро; через какие-нибудь два-три года все скважины будут снабжены насосами, в том числе и тот недавно открытый фонтан, который вскружил вам головы. А потому послушайтесь моего совета: не изменяйте этого договора; согласитесь на ту небольшую долю из общей прибыли, какая каждому полагается по закону, а я буду стараться, чтобы ваши общие доходы оказались большими доходами, и вы фактически не потеряете ваших денег!

Вот все, что я хотел вам сказать, леди и джентльмены.

Знаменитый Росс, окончив свою речь, продолжал стоять, точно ожидая, не ответит ли ему кто-нибудь. Затем он сел при общем молчании. Слова его были очень значительны, и никто не решался нарушить очарование.

Наконец поднялся мистер Голяйти.

– Друзья, – сказал он, – мы только что слышали речь, полную здравого смысла, произнесенную человеком, который пользуется нашим общим доверием; его слова меня вполне убедили, и я надеюсь, что мы сможем выказать себя группой деловых людей, способных принять разумное решение в этом деле, которое значит так много для каждого из нас. – Этими словами мистер Голяйти начал одну из своих длинных речей, смысл которой сводился к тому, что решениям большинства должны все подчиняться.

– В этом-то вся и штука, как определить это большинство, – сказал мистер Сам.

– Сейчас будем голосовать, – сказал Лолкер, – и тогда это выяснится.

Мистер Мэрриуэзер, адвокат, шепотом посоветовался со своими клиентами, потом громко заявил:

– Леди и джентльмены, мистер и миссис Блэк уполномочивают меня сказать, что речь мистера Росса произвела на них очень сильное впечатление и что они готовы пойти на все уступки, чтобы было достигнуто общее согласие. Они готовы пренебречь тем пунктом, на который я указывал в начале нашего совещания, и готовы подписать договор в его теперешней редакции.

– Что это, собственно, значит? – спросила миссис Гроарти. – Что их доля в доходах будет вычислена пропорционально участку площадью в девяносто пять футов?

– Мы предлагаем подписать документ в том виде, в каком он сейчас; вопрос, как его истолковать, будет выяснен позже.

– Ого! – воскликнула миссис Гроарти. – Уступка с вашей стороны действительно значительна, нечего сказать! Особенно приняв во внимание то, что мы слышали от мистера Прентиса, то есть что закон на вашей стороне.

– Мы согласны подписать, – сказал мистер Хэнк, стараясь придать своему резкому голосу приятный тон.

– О, послушайте только, кто это говорит! – воскликнула мисс Снипп. – Тот самый, кто полчаса тому назад говорил, что мы должны вернуться к нашему первоначальному соглашению – «единственно разумному: одинаковые у всех участки, одинаковые доли участия в прибыли». Точно ли я передаю ваши слова, мистер Хэнк?

– Я согласен подписать договор, – упрямо повторил бывший рудокоп.

– Что же касается меня, – заявила энергичная сиделка, – то что я сказала, то и опять скажу: не подпишу. Никогда. Никогда!

VII

Старая миссис Росс, бабушка Банни, самым энергичным образом протестовала против участия мальчика в деловых поездках его отца. «Этим можно уничтожить всю мягкость его натуры», – говорила она. Вся та грязь и человеконенавистничество, с которыми связано добывание денег, могут превратить мальчика с детских лет в грубого циника. Но отец Банни отвечал, что такова жизнь и нечего обманывать себя. Мальчику придется рано или поздно жить среди этого мира, и чем раньше он узнает его, тем будет лучше.

И вот теперь, когда мальчик сидел на подоконнике и наблюдал за тем, что происходило в комнате, слова его бабушки неожиданно пришли ему на память.

Да, это были низкие люди, в этом не могло быть никакого сомнения. Папочка был прав, когда говорил, что нужно каждую минуту быть начеку, так как каждый постоянно норовит стянуть что-нибудь у вас. Все присутствовавшие в комнате, очевидно, сошли с ума от радости, что могут так быстро получить кучу денег, и Банни, который всегда имел их столько, сколько ему было нужно, пренебрежительно прислушивался ко всем этим мелочным спорам. Положительно, было бы неприятно встретиться с ними с глазу на глаз в каком-нибудь закоулке: они могли бы с вами сделать все, что угодно. Эта толстая старуха в желтом атласном платье, с жирными красными руками и затянутыми в шелковые ажурные чулки жирными икрами, – ей ничего не стоило бы расцарапать чью-нибудь физиономию. А этот человек с резкими, точно топором вырубленными чертами и пронзительным голосом – он, кажется, способен был бы пырнуть вас ножом темной ночью.