Нефть в наших жилах

— Хорошо, нынче вечером я попрошу вас спеть, — сказала Тати, сложив недовольную гримаску. Она, стоя в этот миг под падающей царицей Лидией, сделала небольшой шажок вперёд.

Вероятно, реставраторы плохо закрепили детали мозаики: совершенно безо всяких причин из панно выпал, словно сыр из вороньего клюва, увесистый фрагмент. Чуть правее или чуть левее — и всё обошлось бы. Но, как говорится, судьба всегда попадает в цель. Тати упала на бок, даже не вскрикнув.

Струйка крови, точно красная змейка, выбралась из-под рассыпавшихся белокурых крутых завитков. Другая, осторожная, бордовая, поползла из носа.

— Скорее! На помощь!

— Спасите!

Не прошло и минуты — над пострадавшей столпился народ.

— Что произошло с Королевой?

— Это свалилось на Королеву сверху?

— Покушение?!

— Просто невероятно!

— Врач уже поднимается.

Кусок страшного заката площадью почти в две ладони лежал неподалеку. И кровь Тати на нём сливалась с красками.

Кузьма не мог вымолвить ни слова. Его взяла за плечо охранница и попыталась отвести в сторону, но он воспротивился этому и продолжил стоять, неотрывно бессмысленно глядя на голову красной змеи, что уползала всё дальше.

— Она жива, — сказала врач, — без сознания, анизокория, левый зрачок на свет реагирует, правый расширен.

Кузьма ожил мгновенно — точно включился:

— Жива, она жива! Помогите же ей! Прошу вас!

Охранницы споро положили Тати на простыню и понесли вверх по лестнице.

Вертолетная площадка находилась на крыше между башнями Дворца. Кузьма семенил рядом с дюжими девицами, которые несли тело в простыне. Поминутно он пытался поймать свесившуюся на сторону, безвольно болтающуюся руку возлюбленной.

— Закрытая черепно-мозговая, — диктовала кому-то по телефону девушка-врач, — состояние тяжелое…

Она шла впереди всей процессии. Расстегнутый халат походил на сложенные ангельские крылья. Бригада неотложной помощи. Перед ними равны, как перед самой Смертью, и королева, и замерзшая бродяжка. Во всяком случае, так должно быть.

— Я заплачу! Я отдам сколько угодно денег! Только спасите её! Я богат, я очень богат!

— Ни за какие деньги я не могу сделать больше, чем могу, — ответила не оборачиваясь девушка в белом халате.

— Смотрите в глаза, когда разговариваете с королем! — вспылил Кузьма.

Приостановившись, чтобы дать охранницам, несущим простыню, обойти её, она повернулась, взглянула на юношу со странной грустной усмешкой и ничего не сказала.

9

Новости, что с Королевой беда, потребовались считанные минуты, чтобы заполнить собою всё информационное пространство.

Возле входа на территорию больницы собралась толпа; она затрудняла проезд карет скорой помощи, мешала движению по прилежащим улицам; взбудораженные люди ломились в будку охраны, галдели и сквернословили, требуя немедленного отчета о самочувствии Королевы; на место прибыли полицейские машины: блюстительницы порядка в мегафон призывали собравшихся разойтись, в качестве главного аргумента используя вполне логичное утверждение, что присутствие сочувствующих в данный момент ничем не поможет страждущей монархине.

— Да чтоб она сдохла! Самозванка! Наша Королева — Селия! — завопил кто-то.

Описав над головами толпящихся плавную дугу, в ворота больницы со смачным чвяком ударилось сырое яйцо.

Вслед за первым полетело второе, третье, четвертое — за несколько секунд высокие металлические створки ворот оказались снизу доверху залеплены вязким яичным белком.

— Се-ли-я! Се-ли-я! — скандировала толпа.

Кузьма время от времени подходил к окну вестибюля в отделении нейрохирургии — с высоты четвертого этажа ему были хорошо видны и образовавшийся при въезде в ворота затор, и копошение людей, и полицейские машины с мигалками. До его слуха долетали звуки сирен, утробный гул толпы и обрывки фраз, сказанных в мегафон.

Общественные беспорядки оставляли юношу совершенно равнодушным. За белой железной дверью с предупредительной табличкой «не входить» распятая на операционном столе лежала его любимая — кроме этого не существовало и не могло существовать важных вещей.

Во Дворце криминалисты, по очереди взбираясь на чудовищно шаткую алюминиевую лестницу, изучали тот участок старинной мозаики, откуда вывалился столь фатально избравший время и место падения фрагмент. Сам кусок бережно упаковали в пакет и отослали в управление. Нарисованный мелом контур лежащего тела Тати огородили красной лентой. Из оцепленного здания строго по одному человеку, тщательно проверяя документы, выпускали рабочих и служащих.

Всё сходилось к тому, что имел место несчастный случай. На мозаичном панно было обнаружено ещё несколько слабо закрепленных фрагментов, которые к счастью своих жертв не дождались.