Нефть в наших жилах

В том, что Саймон был именно слабостью, Онки не сомневалась. Она не испытывала к красавцу кокоту ни уважения, ни человеческой симпатии, но её к нему влекло, и отрицать сей факт было всё равно что утверждать, будто снег — черный. Разумеется, она могла бы попытаться подобно Гале Овдайн и прочим подарками, ресторанами, модными курортами завлечь Саймона и выторговать у него всё, что только можно взять у мужчины, любые ночные капризы и проказы… Но подобная мысль вызывала у Онки рвотные позывы.

В ее системе ценностей лечь в постель с человеком, в котором не ценишь личность, было всё равно что удовлетворить свои потребности с догом или самцом гориллы. Лишь поэтому она хотела сейчас оскорбить его, уязвить побольнее — чтобы навсегда отрезать себе путь к отступлению. Чтобы Саймон тоже возненавидел её, и не было бы ни малейшей возможности, что однажды они проснутся вместе где-нибудь на тропическом острове, и она будет, наконец, после всех бурь, сходя с ума от ненасытной радости долгожданного обретения, целовать его, спящего, в волосы…

Пока у Онки был Гарри, она не опасалась никаких искушений. Но теперь Гарри ушёл…

— Гала очень порядочный и деликатный человек, — Саймон решил не оставлять без внимания реплику, относившуюся к его покровительнице, — наши отношения гораздо глубже, чем ты хочешь думать, ей небезразличны мои стремления, мои мечты… Гала хочет, чтобы я стал актером, мне уже предлагали, для начала, правда, эпизодические роли в сериалах, но со временем…

— Сериалов никогда не смотрела, теперь и подавно не буду. Хорошего вечера. — С нажимом простилась Онки.

Шумно отодвинув с дороги плетеное кресло, она направилась к выходу из зала.

— Ты странная, Онки Сакайо, — голос Саймона настиг её, будто хлестнул по спине, — наша дружба могла бы принести тебе немало пользы.

Онки уже дошла до лестницы. Помедлив секунду на верхней ступеньке, она делано рассмеялась:

— Что? Словечко доброе за меня замолвишь и жезлом своим волшебным это словечко окучишь, чтоб лучше прижилось? Нет уж, уволь.

Звук шагов по деревянным ступенькам.

— У тебя всё хорошо? — спросила Гала, когда Саймон вернулся к столику.

— Вполне, — ему потребовалось усилие, чтобы вернуть лицу выражение доброжелательной открытости.

— Из неё был бы неплохой губернатор.

Гала Овдайн обладала прекрасной памятью; змеиный клубок завистниц хоть и шипел о том, что она принимает какие-то таблетки для улучшения работы мозга, но всерьез никто в это не верил.

— Надеюсь, не растеряет она свой запал. Сумеет пробиться повыше, не замызгав благородных порывов. Надо, чтобы хоть кто-нибудь распорол уже этот мешок с требухой…

Саймон без труда перевел сам себе фразу министриссы с робкого, басенного, песенного, на родной. Непрошенная, а оттого особенно ценная, похвала в адрес Онки из уст его покровительницы, вызвала у него небывалые возмущение и досаду. Конечно, нельзя не признавать её заслуг, но… Она сама… Онки же невыносимая. Гадкая. Аж зубы сводит…

Саймон достал из аккуратной плетеной коробочки зубочистку и сломал её.

Гала попросила счёт.

Онки дошла до вершины мостика и остановилась, борясь с нелогичным порывом посмотреть назад. Носком туфли она спихнула в воду притаившийся между дощечками небольшой камушек.

Дождь перестал, и в трещине между облаками щурилась поздняя красная заря. Почти не нарушая спокойствия воды — точно скользящая по льду шайба — в пруду плыла утка.

3

Грейпфрутовый свет раннего утра заставил сразу зажмурить с трудом приоткрытые глаза. Вибрирующий на беззвучном режиме телефон медленно подползал к самому краю тумбочки.

Единственный выходной! Пролетающий быстро, как скоростной поезд мимо провинциальной платформы.

Онки Сакайо нехотя приподнялась и ответила на вызов. Она ожидала услышать кого угодно, но только не этот голос, звук которого сразу отозвался в её душе эхом грустной вины. Звонил Гарри. Он напомнил о приближающемся дне рождения двойняшек и прозрачно намекнул, что помимо алиментов в этом месяце неплохо было бы прислать ему дополнительно некоторое количество средств на покупку подарков.

— Ой, извини, — неповоротливым медлительным спросонья голосом пробормотала Онки, — я совсем заработалась, конечно, я отправлю вам перевод.

Чтобы не забыть, Онки тут же добыла из тумбочки лист бумаги и написала:

ДЕНЬГИ НА ДЕТЕЙ

У неё в голове обычно вращалось столько насущных дел, что просьбе бывшего мужа ничего не стоило затеряться в этом потоке.

— Как-нибудь в выходной приедешь, может, на ночь, — предложила Онки в конце разговора, который в итоге свелся к скупому обсуждению здоровья детей, погоды и Онкиному сетованию на занятость.

Она не ожидала, что Гарри обидится.

— За кого ты меня принимаешь? Наши отношения закончились, значит, ничего такого между нами уже не может быть! И вообще… Раньше надо было думать.

— Как хочешь, — скисла Онки. Она уже успела представить себе, как уютно можно с утра уткнуться в теплое небритое тело мужа, как сладко можно дремать, чувствуя щекой редкие длинные волоски на его груди.