Нефтеюганский излом

Вспоминается, как в течение нескольких недель помогали знакомой семье в поисках пропавшего сына. Начали с морга, больницы, полиции, рынка, ездили в пыть-яхскую «гидру» – остатки поселка гидромеханизаторов, где обосновались наркоторговцы, спрашивали у бродяг и даже наведались на местный «бульвар красных фонарей». Нигде парня не было, как в воду канул. Но однажды позвонили знакомые и сообщили, что видели Антона (имя изменено – прим. автора) в одном из микрорайонов города. Нашли быстро эту двухэтажную «деревяшку», покричали, он выглянул из окна, мы зашли в квартиру.

Оказалось, что парень крепко поругался с отцом и теперь прятался у друзей, молодой пары безработных, своих ровесников. Жили на случайную подработку на рынках, торговых базах и в магазинах, а когда совсем нечего было есть, ловили голубей и варили. Как до такого докатились? Очень просто, – был ответ. Родители молодых людей, оставшись без работы и накопленных сбережений, плюнули на Север и уехали на родину, доживать на пенсию. А друзья Антона с подаренной родителями квартирой остались в Юганске и пытались найти работу. Не получилось и начали бомжевать. Антона мы, конечно, в семью вернули и помогли ребятам с работой, но сколько их таких, неприкаянных, еще оставалось в Юганске и стране?..

В газетах тех лет масса историй о том, как люди из других регионов страны бросали все и целыми семьями ехали сюда в надежде найти работу и хоть как-то прокормиться. Но былая романтика Нефтеюганска как земли «длинных рублей» уже стала нафталиновым мифом. Приезжие попадали из огня да в полымя, пополняя ряды местных безработных.

Не забыть большую чеченскую семью, которая бежала из Грозного в надежде на то, что в Юганске найдется работа и кусок хлеба. В глазах матери и четверых малышей стояли слезы и страх ожидания. В завязавшемся вагонном разговоре выяснилось, что едут они к дальним родственникам, но самое главное для них сейчас – это подальше от войны и смерти. А кто-то, наоборот, уезжал отсюда, потеряв работу, но спустя короткое время возвращался обратно, рассказывая как хуже некуда живется на «большой земле» людям, особенно в центральной полосе России.

Расслоение нефтеюганцев на богатых, более-менее сводящих концы с концами и откровенных люмпенов было видно невооруженным глазом. Однако между ними никогда не случалось каких-то резонансных столкновений или отчаянных «разборок». Уголовные преступления не в счет. Пожалуй, сказывалось заложенное еще со времен первоосвоенцев неписанное правило – живи сам и помогай жить другим.

Многие горожане, сохранившие прошлые сбережения, сосредоточились на закупках оптом муки, соли, сахара, крупы, макаронов, рыбных и мясных консервов. В ожидании худших времен до предела затаривали этим добром балконы, подвалы и гаражи, не забывая при этом делиться с нуждающимися соседями и знакомыми. Возродились охота и рыбалка, сначала медленно, но потом все увереннее стали развиваться фермерские хозяйства и другие частные производства.

—–

Оказавшись в экстремальной ситуации и обстановке, многие юганцы не растерялись и не опустили руки. Развивали свое дело, становились меценатами и благотворителями, с пониманием и сострадательно относились к неимущим и социально незащищенным землякам. Город, раздираемый противоречиями, не потерял главного – ощущения единой человеческой общности. Это не просто еще одна краска, еще один оттенок в эскизе того непростого времени, это очень важный момент всей композиции – чтобы правильно понять и оценить атмосферу, в которой закладывался фундамент новых отношений той индустрии, которая и поныне кормит всю страну.

Я был свидетелем, как Владимир Семенов, у которого я, вчерашний коммунист, проходил ликбез, постигая азы капитализма, оказался, пожалуй, самым первым из бизнесменов, организовавшим бесплатные обеды для стариков-ветеранов. В кильватере этой инициативы затем рождались и другие благотворительные деяния имущих и сострадательных горожан.

Одним словом, нефтеюганцы как и многие другие россияне выживали. Не могу судить как было в других городах и весях бывшего СССР, но здесь сильные всегда помогали слабым. Государству и олигархам было не до этого, они делили власть, страну и большие деньги…

Одновременно в нашу постсоветскую жизнь врывались и новые, доселе незнакомые краски и оттенки. Рыночный колорит все решительнее входил в повседневную жизнь Юганска, играл яркими огнями ресторанов, разноцветными витринами супермаркетов, видеосалонов, бильярдных и ночных клубов, уличной иллюминацией, оригинальными подсветками.

Состоятельные горожане активно осваивали заграницу, привыкали к теплым курортам Средиземноморья, Турции и Испании, вояжам и шоп-турам. Школьники за счет городского бюджета в летние и зимние каникулы уезжали на болгарские и другие черноморские побережья.

Возникла челночная коммерция, породившая массу частных магазинчиков и забегаловок на любой вкус. На улицах и дорогах замелькали импортные авто, в магазинах и на рынках предлагали широкий выбор заграничной вкуснятины и ширпотреба. Появились первые мигранты и «крутые пацаны».