Нефтяная бомба

Припарковав машину на громадной парковке, больше напоминающей площадку аэропорта, Подольски захлопнул дверь и пошел к зданию. Привычно отметил черный «Эконолайн» на выезде – служба безопасности. Здесь столько цэрэушников столуется, что это, наверное, главная цель террористов после Белого дома. Меры безопасности – по согласованию с владельцами центра – были усилены за государственный счет, например здесь стоял скрытый анализатор воздуха, поднимавший тревогу, если кто-то пытался пронести под ним взрывчатку. Не редкостью были ложные срабатывания – кто-то вернулся с Востока, и… Прибор был чувствительным…

Распродаж не было, День независимости только через пару недель, так что народа было относительно немного. Обычные покупатели, мамы с колясками, джоггеры, пацаны. Подольски направился к фуд-корту – еще один американец. Средних лет, ничем не примечательный. Обычный, такой, как все…

В ресторане столиков свободных почти не было, пришлось сесть у самой двери. Привычно оглядел зал… Некоторых он знал – те, кто только что вернулись, отличались либо бородами, которые не успели сбрить, либо белой и нежной кожей на подбородке в сочетании с загорелым и обветренным лицом, если бороду сбрить успели. Те, кто только что вернулся, отличались тем, что никогда не садились спиной к другим людям и, даже разговаривая или принимая пищу, машинально осматривались по сторонам, определяя, нет ли опасности. Там, за океаном, правила совсем иные, точнее, их совсем нет – убивай или будешь убит. Он знал парня, который, вернувшись оттуда, приобрел на черном рынке «АК-47» и, когда ложился спать, клал заряженный автомат рядом. С женой они, конечно, развелись – более шестидесяти процентов персонала ЦРУ были либо синглами, либо в разводе.

Подскочившему подростку в фартуке он сообщил заказ: картошка, курица, чай со льдом. Прикинул план на завтра, как вдруг в кармане задергался телефон. Еще одна их привычка – телефон на вибровызов, там – звонок привлекает внимание и может стать для тебя фатальным. Один придурок поставил звонком американский гимн… Ничего удивительного, что его разорвали на улице. Посмотрев на входящий номер, Подольски нахмурился. Четыреста восемьдесят два – коммутатор ЦРУ. Такие звонки обычно означают неприятности.

– Слушаю, – ответил он.

– Алекс. Ты уже уехал?

Он узнал Марсию – специалиста из его отдела, дочь русских эмигрантов. На нее можно было положиться…

– Недалеко. Я ужинаю. Что там?

Марсия помялась, как всегда, когда хотела сообщить дурную новость.

– Тебя ищут.

– Меня? В смысле – ищут?

– Прибыл Старик. Поднял настоящий переполох. Все отделы на ушах, у нас аврал.

– Можно сказать, что я сломал ногу?

– Боюсь, что нельзя, Ал…

Марсия давно точила на него зуб, особенно с тех пор, как он ушел из семьи. Ушел, как и большинство офицеров, потому что семья и их работа несовместимы. Нельзя смотреть на то, как сын бьет подачу в бейсболе, и одновременно думать об Али-как-его-там, который уже убил несколько десятков человек и собирается убивать еще, если никто его не остановит. Эти два мира – здешний, чистый и относительно безопасный, с тыквенным пирогом и лужайкой перед домом, и тамошний, с воем сигналок и запахом гари после очередного взрыва, – они существовали на одной планете, в одной Вселенной. И их задача была – не допустить, чтобы они соприкоснулись, ни при каких обстоятельствах. Но эта задача требовала полного самоотречения и работы двадцать четыре часа в сутки. А семья тоже хотела свою долю внимания, и вряд ли большинство семей согласится жить в одном доме с человеком, который их не замечает, который машинально отвечает на просьбу передать соль, но мысленно он там, в том мире, что прорывается сюда только в выпусках новостей. Этот мир требовал полного самоотречения и рыцарей-джедаев, а это плохо совместимо с семьей. Подольски пытался как мог – но даже с его, в общем-то, не слишком опасной работой все равно ничего не получилось. Возможно, они с самого начала не совсем подходили друг другу. Оставшиеся в одиночестве, оперативники сходили с ума по-своему, многие тайно принимали запрещенные препараты, многие находили отдохновение в беспорядочном сексе или в спорте с риском для жизни, некоторые не вылезали из горячих точек. Алекс знал одного парня, который закачал в телефон аудиозапись звонков в службу спасения с верхних этажей «близнецов» в тот самый день и слушал ее на досуге. Из конторы его турнули – планка у этого парня окончательно упала в Румынии, он забил до смерти заключенного на допросе, и его выпроводили в отставку, чтобы не запачкались верха.

Но что теперь-то, а? Неужели как в прошлом году – метро? Или аэропорты? Круизный лайнер? Эти ублюдки могут все, что угодно, сотворить.

– Еду. Буду минут через десять…

– О’кей, я прислушаюсь к ветру.

– Все, отбой.

Прислушаюсь к ветру – означало прислушаться к сплетням, которые, несмотря на противодействие службы внутренней контрразведки, разносятся по этажам здания ЦРУ со скоростью торнадо.