Нефтяная Венера

Он кашляет, ощупывает покрасневшую шею и сверкает оскорблённым взглядом.

– Он хотел меня задушить…

– Ничего. – Я бегло осматриваю, ощупываю сына. Переломов нет, живой.

Подбегает Соня, срывает с меня сосиски, подскакивает к буйному. Тот ползает на карачках, трёт затылок. Соня набрасывает на него сосиски, словно лассо, и принимается душить. Упаковка пластиковая, крепкая, так и убить можно…

– Ах ты, сука! Ах ты, гондон сорокалетний! Всю страну поделили, все места заняли, нам, молодым, ничего не оставили! И он ещё мне машину курочит!

– Девушка, он контуженый! – уже откуда-то издалека доносится голос второго.

К остановке подъезжает троллейбус. Профессор помогает молодой мамаше втащить в салон коляску с ребёнком.

– Оставь его! – Маша оттаскивает сестру от незадачливого дровосека. – Валим, пока фликов нет!

– Я его засужу!

– Охота тебе связываться! Валим!

Шатаясь, мы шкандыбаем к джипу. Ваня воинственно выставляет перед собой икону, крестит всех. Соня вырывается, бежит обратно к ползающему на карачках врагу, забирает сосиски и пинает его напоследок.

Мы снова в джипе. Руки дрожат. Соня не сразу справляется с педалями. Мотор глохнет. Наконец джип, дёрнувшись, срывается с места.

– Хорошо, движок цел… – Я пытаюсь найти в ситуации положительные стороны.

– Все руки о рыбу порезала! Замороженные плавники острые, блин! И воняет! Фу! – ругается Маша, изучая свои окровавленные пальчики.

– Маш, спасибо, у тебя так умело вышло… – говорю.

– Второе место в Париже по кикбоксингу среди подростков.

Я присвистнул.

– Слава богу, ты на кладбище не вмешалась! Плохо бы мне пришлось.

Сёстры усмехаются.

– Кстати, извини, Сонь. На меня там затмение какое-то нашло.

Давно хотелось извиниться. Я, честно говоря, даже не подозревал, что смогу ударить женщину. Гаденький сквознячок в душе остался. Соня не ответила, ее отвлекла сестра:

– Где у тебя аптечка?

– Откуда у меня аптечка!

– У нас на даче йод есть…

Наступила тишина. Я оглядываюсь, нет ли преследования. Ну ладно, хватит тянуть, пора…

– Послушайте, извините нас… если бы не наше кривляние… я деньги за капот верну…

– Только я с вами познакомилась, всё время по еблету получаю. Ха-ха-ха! Вы не в курсе, с чего бы это? – отшутилась Соня. – А Ваня хорошо иконку использовал, прости Господи. – Она улыбнулась и перекрестилась.

Странные девицы: одна крестится и одновременно липовыми иконами барыжит, другая в драку полезла, за Ваню вступилась. Могла бы в тачке отсидеться. А впрочем, она не новичок, второе место по кикбоксингу… Неужели их настолько скука заела?..

Часть вторая

– Сколько яблок! – ахнула Соня, войдя в дом. Взяла самое красное и сочно откусила.

Наверху хлопнула дверь.

– Ой, кто там?!

– Сквозняк, наверное…

– А это откуда? – Соня указала на раму, стоящую у стены.

Рама… Раму от картины мы с Ваней забыли убрать… Спокойно… В любой багетной мастерской такие делают…

– Это… просто рама…

– Вижу, что рама. А чего пустая?

– Знакомые отдали, а мы пока не решили, что в неё вставить, вот! – Я обрадовался от того, как легко пришло на ум всё это враньё. Кажется, ответ Соню удовлетворил, она переключилась на хозяйственную тему:

– Где у вас тут кухня, будем пир готовить? О, чур, мои! – выкрикнула она, не дожидаясь ответа о местоположении кухни. Предметом восторга оказались старые бабушкины валенки, стоптанные и все в пятнах. Соня уже скачет на одной ноге, засовывая в валенок свою кружевную от колготок ступню. В окне дрогнуло стекло, мы обернулись.

– Наверное, Ванька снежком бросил…

– Снега нет…

– Ветер…

Я отнёс пакеты с покупками на кухню. Достал красивую посуду из старого буфета. Половину провисших полок занимают тарелки, чашки и супница, а остальные забиты собранием сочинений Сталина, старыми номерами «Нового мира» и «Америки». На боковой стенке буфета я в детстве нарисовал фломиком две фигурки: вертикальный кособокий овал с четырьмя торчащими палками и маленький горизонтальный овал, тоже с четырьмя палками. Длинный – это дед, маленький – его кокер Фонарик.

Тарелки запылились, надо сполоснуть. Не успел включить воду, как по дну раковины, вдоль бортика, молнией пробежал жирный таракан. Я вздрогнул, чуть не вскрикнул от неожиданности. Оказалось, не таракан – засохший листик петрушки, оставшийся в раковине с прошлого раза. Вода полилась, и он мелькнул. Да и нет здесь тараканов. Примерещится же! Успокоительные пить пора.

Чистые тарелки отнёс на стол. Кто-то уже поставил букет тюльпанов в стеклянную вазу с тремя полосками: жёлтой, алой и чёрной. Ваза похожа на женщину в обтягивающей водолазке. Соня, напустив пару, что-то готовит на плите, Ваня, так и не сняв фрак, елозит трубой пылесоса по полу. Маше помазали пальцы йодом, и теперь она лениво валяется на диване, грызёт яблоко и читает «Чука и Гека» незапамятного года издания.

– А подвал у вас есть? – интересуется Соня, не отрываясь от готовки.

– Есть, а что?

– Обожаю подвалы! Там, наверное, какие-нибудь соленья-варенья хранятся?

– Что-то должно быть…

– А привидения есть?

– До вашего приезда вроде не было.

Соня ржёт и хлопает меня по груди.