Нефтяной король: Секретная жизнь Марка Рича

«Марк дал мне контакты высокопоставленных чиновников в Йемене», — сказал Азулай. И опять он из соображений безопасности не стал вдаваться в подробности. «Это щекотливые вещи, — объяснил он. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь из тех, кто помогал в этих делах, попал в беду. Они этого не заслуживают». Азулай вел переговоры с йеменскими должностными лицами. В принципе, они были готовы позволить евреям покинуть страну, но в обмен на свое согласие и помощь хотели получить «подушную» плату. «Марк был готов профинансировать все что угодно, чтобы помочь этому проекту», — рассказал Азулай. Для начала бывший агент «Моссада» хотел убедиться, что эти чиновники сдержат свое обещание. Он решил произвести пробную эвакуацию и нанял самолет, на котором хотел перевести две большие еврейские семьи, по 15 человек в каждой. И все сработало — «контакты» Рича, йеменские чиновники, провели эти две семьи через таможню. Семьи смогли улететь в Израиль через Рим.

«Мы спасли 30 человек. Это был большой успех, но все могло кончиться плачевно», — сказал Азулай. Это было начало операции по эвакуации йеменских евреев. Однако этой масштабной операции помешали сатмарские хасиды, группа ультраортодоксов, которые отказывались признавать государство Израиль и сионизм в любой форме. Узнав об эвакуации семей из Йемена, сатмарцы пригрозили Азулаю и Ричу: «Если вы продолжите это дело, мы обнародуем информацию о том, что в йеменском правительстве появились предатели». Это привело к немедленной остановке операции.

Много лет спустя высокопоставленные чиновники наконец подтвердили участие Рича в эвакуации йеменских и эфиопских евреев. Шабтай Шавит, глава «Моссада» с 1989 по 1996 г., предпринял весьма необычный шаг — он уговаривал президента Клинтона простить Рича, таким образом нарушив «кодекс молчания» «Моссада». В письме президенту Шавит открыто написал: «В качестве главы „Моссада“ мы (sic) просили о его содействии в поисках без вести пропавших солдат, а также в спасении и эвакуации евреев из вражеских государств. Мистер Рич всегда соглашался и использовал свою широкую сеть контактов в этих странах для достижения результатов, которые порой превосходили всякие ожидания. Израиль и еврейский народ благодарны за эти альтруистические поступки, которые порой ставили под угрозу его собственные интересы и деловые связи в этих странах».[223] Шавит знал, о чем писал, — он лично участвовал в некоторых из этих операций.

«Не стоит сейчас лезть в это дело», — сказал Азулай и на мгновение задумался. Очевидно, он хотел избежать ответа на мой вопрос. Я говорил ему, что, по имеющейся у меня информации, Рич помогал в поисках солдат, попавших в плен к шиитской милиции в Ливане, Сирии, Ираке и Иране. Согласно моим источникам, для этой цели Рич использовал свои контакты в Иране и Сирии. Азулай лишь подтвердил, что Рич обеспечил его «некоторыми контактами среди высших должностных лиц». Эти «высшие лица», сказал он мне, свели его с людьми, располагавшими данными о пропавших солдатах. «Мои разъезды финансировал Марк, а не правительство, — объясняет он. — Это было опасно для него и для них». Затем Азулай сказал, что предпочел бы не обсуждать эти операции. «Каждый раз, когда в прессе упоминают имя Марка в связи с „Моссадом“, это делает его мишенью для нападок». Согласно статье в британском Observer, Рич «регулярно позволял агентам использовать свои офисы по всему миру для прикрытия», однако Азулай считает, что это лишь слухи, которые американцы распространяли, чтобы подорвать бизнес Рича.[224]

Неформальный посредник между Израилем и Ираном

Сам Рич также не желает углубляться в детали, когда я интересуюсь его помощью «Моссаду». Когда я спрашиваю, почему он был готов помочь, Рич делает глоток диетической колы и немного колеблется: «Во-первых, я еврей. Во-вторых, Израиль — страна, к которой я имею отношение. Я ее гражданин. Для меня естественно помогать Израилю». Я спрашиваю, было ли для него опасно задавать высокопоставленным чиновникам во «вражеских странах» вопросы о пропавших солдатах. Рич снова ненадолго задумывается, как будто бы решая, что мне можно сказать, а что будет слишком опасно. Его ответ не так конкретен, как мне бы хотелось. «Людей, с которыми я мог поговорить об этом, было мало, но с теми немногими, которые, как мне казалось, годились для такого разговора, я поговорил». Как они реагировали? Рич пожимает плечами: «Нормально». — «В каких странах?» — спрашиваю я. Рич молчит, не желая отвечать. — «Главным образом Иран и Сирия?» — «Да», — говорит он. Я замечаю, что в ходе этого «допроса» Рич чувствует себя неуютно.