Негасимое пламя (СИ)

Роза Владимировна не слишком испуганно ойкнула и рысцой переместилась к шкафам. Следом за ней в кабинет пробрались остальные. Расселись по местам, усердно зашелестели бумагами, забарабанили по клавиатурам. До чего хороша была бы жизнь, если бы самым сложным испытанием в ней был расчёт эвристических моделей для прогноза действия вероятностных чар…

Лидия сердито придвинула к себе многострадальный каталог. Кого она обманывает? Будь в жизни всё хорошо, она попросту сдохла бы от скуки.

***

Её разбудил смутный дурной сон, тут же без следа ускользнувший из памяти. Распахнув глаза, она долго лежала неподвижно, прислушивалась к беспорядочному стуку сердца. От сумбурного видения осталось стойкое ощущение гадливости; хотелось пить, или умыться, или ещё как-нибудь стряхнуть с себя остатки тягостной дрёмы. На тумбочке у кровати стояли бокалы – один пустой, второй с остатками белого вина. Хорошего. Если бы ещё на неё действовали такие смехотворные дозы алкоголя…

Стараясь не потревожить безмятежно спящего мужчину, Лидия встала с кровати и набросила на плечи гостиничный халат. В притаившемся под столом холодильничке нашлись карликовые бутылки с минеральной водой. Была здесь и кофемашинка, но она, если включить, начнёт оглушительно тарахтеть, а Кирилл заслужил хотя бы пару часов отдыха. Прислонившись к столешнице, Лидия задумчиво скользнула взглядом по его лицу, серьёзному и как будто даже сосредоточенному. Что ему снится – набившие оскомину заседания Магсовета или, может, ставшие с годами повинностью ежевечерние беседы с женой? В каком-то смысле его даже жаль: у Лидии случилась в жизни хотя бы несбывшаяся любовь, у него же есть только долг и эти их нечастые встречи. Разумеется, тайные. Избегать слежки Авилов умеет мастерски, а молчать их обоих учили с детства. В этом чёртовом мире ничего нельзя делать, кроме как молчать…

За плотно задёрнутыми шторами не разглядеть ни темноты, ни предрассветных сумерек. В номере нигде нет часов; наверное, кто-то решил, что счастливым постояльцам они ни к чему. Сегодня будний день, в семь непременно сработает будильник, и придётся выметаться обратно в рабочую рутину. Вечером они так и не успели толком поговорить. И утром не успеют: ей нужно ещё заглянуть домой, проведать маленького гостя из другого мира… Лидия прикрыла глаза и с силой прижала пальцы к вискам. Волшебный дар отлично помогает от мигрени, но вот против житейских головных болей он бессилен. Даже, если подумать, обильно преумножает их количество.

– Лида, что случилось?

Лидия встрепенулась, кое-как изобразила жалкую улыбку. Этот человек видел, как она ревела когда-то, ссадив коленку о придорожный булыжник – или переломив надвое собственную жизнь. При нём можно не притворяться невозмутимой.

– Спроси лучше, чего не случилось, – она вздохнула и, наплевав на приличия, взгромоздилась на столешницу – так, чтобы ноги не касались пушистого ковра. – Раньше проблемы меня не пугали. Старею.

– Стареешь? Ты? – Кирилл сел в постели, включил ночник. Приглушённый рыжеватый свет скользнул по ранней седине на его висках. – Я пару часов тому назад убедился, что это неправда.

Лидия невольно усмехнулась. Он привык быть дипломатом, говорить то, что хотят от него услышать; профессиональная деформация, если можно так сказать. Только вот она – не электорат и не коллега по депутатскому креслу, ей ни к чему припудренная вежливостью ложь. Осторожно, избегая касаться подвески, Лидия провела пальцем по цепочке «путеводной звезды» – прохладной против разгорячённой кожи. После того, как умер отец, на два огромных мира у неё был всего один человек, которому она доверяла безоговорочно. Теперь за неимением лучшего оговорки придётся допускать.

– Помнишь папину дачу? – отстранённо спросила Лидия, блуждая взглядом в геометрическом узоре ковра. – Не старую, а ту, на которую он возил нас упражняться в волшбе?

– Ещё бы. До сих пор панически боюсь собак.

Лидия пропустила это мимо ушей.

– Там неподалёку была такая асфальтовая тропинка, – задумчиво проговорила она. – Просека среди леса. Идёшь, ногам жарко через сандалии, листвой пахнет и нагретой землёй, сверчки в траве сверчат… Такое, знаешь, концентрированное детство. И вот оттуда, с этой тропинки, над деревьями видно было антенну радиотелескопа. Большую белую тарелку. Она такая привычная была, обыденная… Мы там шастали то от скуки, то дорогу до магазина срезать, а она ловила сигналы, открывала человечеству дальний космос. Я и не задумывалась даже. Ну есть и есть…

Накинув халат, Кирилл приблизился, включил-таки громко зафырчавшую кофемашину. Соблазнительный обычно запах, на удивление, не пробудил в душе ничего, кроме чувства бесконечной усталости.

– Было такое, – задумчиво сказал Авилов, устраивая под краном крохотную чашечку с эмблемой отеля. – Тебе что, нужны какие-то данные для исследований?

– Нет, – Лидия тихо рассмеялась. Она, конечно, до определённой степени маньяк, но только на рабочем месте. – Я о другом. У нас ведь тогда было будущее. Такое вот… С прекрасными далёкими мирами на расстоянии вытянутой руки.