Негасимое пламя (СИ)

Куда это его занесло за раздумьями?.. Затенённый пустынный пятачок, надёжно отделённый от людных улочек вереницей приземистых зданий. Доводилось когда-то пастись в таких местах, поджидая какого-нибудь незадачливого обывателя, решившего, на свою беду, срезать дорогу через дворы. Широкоплечий приверженец того же ремесла, не таясь, перегородил собой протоптанную в снегу тропку. Плоское лицо, заросшее клокастой бородой и едва тронутое светлым присутствием разума, походило сразу на всех когда-либо допрошенных Верховским маргиналов. За одним исключением: у этого совсем не было бровей.

– Не будет сотки-другой, а? – проникновенно попросил детина. – Пожрать купить. Если не жалко.

Верховский вздохнул и полез за бумажником. Очень хорошо помнил, каково оно, особенно среди зимы.

– Дешёвую не бери, отравишься, – напутствовал он, протягивая бродяге несколько сторублёвых купюр. Как бы мужика в чём-нибудь не заподозрили: зарплату оперативникам безопасности выдают новенькими бумажками одной серии, в уличных кругах такое не любят.

Проситель просиял щербатой улыбкой.

– Вот тебе спасибо! А то холодно, ядрёна макарона, околеть можно…

Что?.. Верховский сощурился, угадывая знакомое в грубых чертах. Страх несбывшегося болезненно царапнул его сквозь ставшую привычной броню повседневного благополучия.

– Типун? – неуверенно окликнул Верховский. Леший побери, да как же его по-настоящему?

Бродяга недоверчиво воззрился на него исподлобья, потом изумлённо выпучил глаза. Узнал.

– Ноготь, ты, что ли? – он прибавил от избытка чувств пару крепких ругательств. – Ну ни хрена себе, ядрёна макарона! Как это ты?.. Мы ж тогда думали – всё, с концами, а оно вон как… Одетый-обутый, при деньгах. Прям человек!

Слова сыпались из него, как горошины из прорванного мешка. Не считая Витьки Щукина, он оказался едва ли не первым за долгие годы, кто был искренне рад видеть Верховского. Это несмотря на то, что в былые времена они безо всяких сантиментов били друг другу морду за какую-нибудь пачку сигарет… Про зажатые в кулаке купюры Типун будто бы вовсе позабыл. Наивная душа, выживающая на неприглядном дне мегаполиса.

– Пошли выпьем, что ли, – предложил Верховский. Должно же возле метро быть хоть одно непривередливое заведение с пристойным пойлом в прейскуранте! – Поговорим в помещении где-нибудь. Холодно.

– Да меня ж не пустят.

– Пустят, – упрямо сказал Верховский. Уверенности в его голосе было больше, чем на душе.

Пустили, пусть и не с первой попытки. Заведение, судя по всему, было той ещё дырой, но поесть и выпить здесь давали, а на облик и запах посетителей обращали внимания куда меньше, чем на платёжеспособность. Типун блаженствовал: ему было тепло, его пустили в чистый сортир, ему дали еды и пива – надо сказать, весьма паршивого. Счастливый, если вдуматься, человек. Старшему лейтенанту магбезопасности для достижения сходного состояния нужно намного больше.

– Ну ты хоть расскажи, что тогда с тобой стало-то, – азартно потребовал Типун, с наслаждением прихлёбывая мутноватое пиво. – Менты отпустили, что ли?

– Не догнали, – Верховский сдержанно усмехнулся. Не рассказывать же прежнему товарищу, что он теперь сам носит погоны – правда, не полицейские. – Нашлась добрая душа, помогла.

– У-у-у, – Типун понимающе закивал. – Посерьёзней ребята под крылышко взяли?

Губы тронула непрошенная улыбка.

– Серьёзней некуда.

– По тебе видать, ядрёна макарона, – отвесил комплимент Типун. – Свезло, значит. Ну, чтоб всем так!

Он звонко стукнул стаканом о стакан Верховского и залпом влил в себя остатки пива – может, впрямь верил, что тост волшебным образом сбудется. Нет, дружище, так не выйдет. Стала бы Лидия выручать начинающего уголовника, не теплись в нём искра магического дара! Да и Управа – отнюдь не благотворительная организация… Типун-то кому нужен? У него всего образования – с трудом оконченных восемь классов, чем он, помнится, всегда гордился. Никакими особыми талантами не блещет, а сам по себе никому не интересен в мире, где всем плевать на всех. За редким исключением.

– У вас как дела? – осторожно спросил Верховский, придвигая к собеседнику загодя купленный лишний стакан. – Ну… с тех пор?

– Как-как… Хреново, – Типун равнодушно пожал плечами. – Хмурого-то повязали тогда, я его с тех пор и не видал ни разу. Мы с ребятами тихо сидели, чтоб не замели под горячую руку… В Медведково перебрались, кантовались как-то. Если б не Нудьга, так бы и сгинули… Царство ему небесное, – он истово перекрестился и испустил скорбный вздох. – Прирезали в шестом году…

– Вот как.