Негасимое пламя

Миффанви и другие женщины — жены матросов и грузчиков, которые готовили обеды для бастующих итальянцев и вообще помогали им, пришли теперь вместе со своими мужьями и детьми на пристань попрощаться с экипажем отплывающей «Нептунии».

Как только «Нептуния» отошла от причала, над палубой взвились сигнальные флажки: «Победа!» «Да здравствует единство!»

Собравшаяся на пристани толпа с воодушевлением скандировала эти лозунги. На палубе у борта сгрудились матросы, растроганно и радостно выкрикивая последние «Addios», «Tante grazies!». Медленно развернувшись, белоснежное судно встало носом по течению. И вдруг над палубой взмыла громкая песня и перекинулась на берег, где ее тотчас подхватила толпа. Торжествующим гимном победы звучала летящая на двух языках песня.

Медленно скользя по реке к заливу с победно реющими над палубой сигнальными флажками, «Нептуния» вскоре почти совсем скрылась за стоявшими вдоль причалов судами. Вслед ей с каждой палубы сквозь чащу мачт и труб на многих языках мира летели близкие всем слова: «С Интернационалом воспрянет род людской…», летели, пока она совсем не исчезла из виду.

Перед тем как возвратиться на свои суда, итальянские моряки вручили австралийским рабочим в знак признательности за помощь в забастовке серебряную медаль, на которой были выгравированы слова: «Единство навсегда».

Глядя на нее, Дэвид воскликнул:

— Послушай, Билл! Если рабочие всего мира могли проявить такую сплоченность, защищая права итальянских матросов, почему бы им не проявить такую же сплоченность во имя борьбы за мир и разоружение?

— Вы спрашиваете почему? — Билл задумался, словно заглядывая вперед. — Они, конечно, сплотятся. Но это потребует времени. На мой взгляд, самое важное сейчас это заставить все государства разработать единую программу, из которой было бы ясно, что рабочие смогут получить работу и зарплату, даже если лишатся работы в результате свертывания военной промышленности.

— Конгрессу надо особо выделить эту задачу, — поддержал мысль Билла Дэвид. — Но, черт возьми, ты даже не представляешь, как много значили для меня эти дни, проведенные в самой гуще событий. Они возродили у меня веру в то, что мужество и сострадание друг к другу присущи почти всем людям. Сила единства рабочих, объединенных верой в общее дело, — вот что было для меня настоящим откровением.

Глава XIX

С утра до позднего вечера в помещениях Подготовительного комитета не смолкал треск пишущих машинок, разливались трели телефонов, слышались оживленные разговоры добровольных помощников, приходивших с сообщениями о проделанной работе или уходивших выполнять срочные поручения. В обстановке подъема и энтузиазма шла лихорадочная подготовка к открытию заседаний Конгресса, и хотя у организаторов его впереди еще было несколько месяцев, они уже потеряли покой и сон, тревожась за благополучный исход огромного дела, за которое взялись.

С самого того дня, когда Дэвид приступил к исполнению своих обязанностей в комитете, он полностью погрузился в его суматошную жизнь. Рядом со столом секретаря поставили еще один стол, за которым он работал, готовя материалы для печати; кроме того, он был на подхвате всякий раз, когда нужно было выполнить какое-либо срочное задание: проследить за напечатанием и распространением листовок, проверить, заказаны ли машины, номера в гостинице и зал заседаний, не говоря уж о сборе средств в фонд Конгресса. В его обязанность входили также переговоры с влиятельными горожанами и членами муниципалитета о поддержке и денежной помощи; по вечерам же он встречался с членами исполнительного комитета или представителями местных комитетов.

Хотя Шарн была целый день занята в школе, все вечера опа проводила либо в комитете, либо на митингах в предместьях.

«Преградить дорогу воине — это сегодня уже не пустая мечта, а настоятельный долг каждого правительства», — повторяла опа один из лозунгов Конгресса, обращаясь к участникам митинга. Или другой лозунг: «Преградить дорогу войне — дело всех народов. Ныне эта задача вполне им но плечу».

— Для того чтобы дать людям возможность выразить свою волю к миру, — объясняла она, — и внушить эту волю правительству, и собирается новозеландский и австралийский Конгресс за международное сотрудничество и разоружение.

Случалось, какая-нибудь компания фашиствующих иммигрантов пыталась сорвать митинг, а однажды вечером, когда Шарн возвращалась пустынной улицей домой, хулиганы подстерегли ее, сорвали очки, растоптали их, изорвали в мелкие клочки ее бумаги. После этого инцидента Дэвид решил по мере возможности сопровождать ее, когда она будет выступать на митингах или распространять листовки в отдаленных районах города.