Негатив. Аттестация

Дважды просить меня не пришлось; я завершил разворот и покатил к трассе.

Когда приехали на Кордон, у меня зуб на зуб не попадал. Нет, по мере приближения к Эпицентру воздух заметно теплел, только этого было откровенно недостаточно, чтобы прогнать озноб, вызванный получасовой ездой на студёном ветру. И даже так в душ я не пошёл, не стал и переодеваться. Забежал отметиться в дежурную часть и в сопровождении сержанта Козодоя двинулся в каморку лейтенанта.

Взводный поднялся из-за стола и протянул руку.

— Даже отпускать не хочется, — усмехнулся он. — И не отпустил бы, но тут уж деваться некуда: нас перед фактом поставили.

— Я и сам был бы рад остаться, Игорь Юрьевич… — промямлил я в ответ, определённо покривив при этом душой.

Устал — да. Впрочем, и обратный перевод в Новинск радовал отнюдь не возвращением в комендатуру. Век бы своих бывших сослуживцев не видел.

— Ничего-ничего, учёба — это святое! Мы тут тебе на прощание подарок организовали. На добрую память! — объявил лейтенант и подмигнул прапорщику. — Так ведь, Данила Сигизмундович?

— А то как же! Подарок — всем подаркам подарок!

Мелькнула мысль, что мне от щедрот зампотеха обломится кожаная куртка, которую пришлось сдать на склад, но разбазаривать подотчётное имущество прапорщик не собирался.

— Поздравляю с присвоением очередного воинского звания, ефрейтор Линь!

Честно говоря, едва челюсть от удивления не отвисла. И нет — это была вовсе не шутка. Взводный помимо приказа сразу выдал ещё и лычки.

— Спасибо, Игорь Юрьевич, — пролепетал я.

Натуральным образом пошла кругом голова, и в коридор я вышел изрядно сбитым с толку.

— Захар, это как вообще, а? — обратился там к командиру отделения. — По штатному расписанию взвод ефрейторами полностью укомплектован!

— У нас — да, — ухмыльнулся сержант. — А что там с этим у вас в комендатуре, комбата не колышет. Ему представление закинули, он поржал и подписал. Тебя ж на конец года у нас уже не будет, в отчётность не попадёшь. Учись, Петя, как дела делаются!

Я озадаченно хмыкнул, зашёл в дежурку, попрощался там со всеми, заодно привёл нашивки в соответствии с новым званием. Пусть по возвращении в учебное отделение комендатуры запросто могут разжаловать в рядовые, но во всём должен быть порядок. До конца дня я — ефрейтор. Надо соответствовать.

Заправив мотоцикл, я погрузил в люльку вещмешок и фанерный чемоданчик с пожитками, покинул территорию авточасти и заехал в канцелярию батальона. Там на все формальности не ушло и десяти минут, несравненно дольше получал расчёт. Сначала счетовод с засаленными нарукавниками мучительно медленно высчитывал моё декабрьское жалование, затем пришлось выстоять очередь в кассу. Но ожидание окупилось сторицей: на руки выдали двести пять рублей сорок копеек.

Откуда столько набралось при окладе в сотню? Да буквально — с миру по нитке.

Четвертной — надбавка за профессию, пятёрка — за статус отличника-парашютиста. Тридцатка — доплата за вредность: как оказалось, каждый заезд на территорию Эпицентра прибавлял к довольствию рубль. Остальное пришло от института: их тариф был скромнее и составлял пять копеек за каждый румб сопровождения соискателей. Меня обычно ссаживали при первой же инициации, но и так набежало сорок пять рублей с полтиной.

Плохо разве? Вовсе нет.

К слову, за ассистирование доценту Звонарю при подстройке операторов с каждого оператора мне капало пятьдесят копеек. Не могу сказать, будто прямо разбогател, но с учётом премии в размере оклада за участие в контрдиверсионной операции скопить удалось весьма и весьма немало.

Я устроился на подоконнике в глухом закутке и принялся пересчитывать мятые банкноты разного достоинства, среди которых преобладали зелёные трёшки, синие пятёрки и красные червонцы. Насчитал огромную по моим меркам сумму в семьсот двадцать рублей.

Шик, блеск, красота!

Спрятав деньги, на которые имелись вполне определённые планы, я отправился в столовую при госпитале и плотно там пообедал, а после, как и было условлено, задержался подхватить Аркашу Пасечника и Никиту Алтына.

Ну да — вот уж воистину удивительное дело, но с мясистым егерем мы в итоге очень даже неплохо поладили. Тут много всего сказалось, но в первую очередь свою роль сыграл тот факт, что это именно его отделение выволокло меня с десятого витка Эпицентра в тот день, когда…

В общем — в тот день. Точка.

Вспоминать об известных событиях категорически не хотелось, а официально вспоминать и нечего было; просто в ходе тренировочного полёта из-за допущенной пилотом ошибки произошло крушение самолёта и погибли четверо авиадесантников, а выживший лётчик был взят под арест. Разумеется, шила в мешке не утаишь и шептались на Кордоне о всяком, но именно что — шептались. И вот эта невозможность открыто рассказать о случившемся посторонним, некая избранность даже, и сблизила меня с егерями. Сначала, конечно, пришлось переломить себя и поставить парням выпивку, ну а потом здороваться начали, так дальше и пошло всё само собой. Сдружиться — не сдружились, но вполне себе приятельствовали.