Негатив. Аттестация

Время уже поджимало, но я и не подумал поддаваться на столь неприкрытый шантаж, поэтому убрал удостоверение обратно в карман и заявил:

— Валяйте! А пока мы будем его дожидаться, подумайте, как так получилось, что вы не представились и не предъявили служебных жетонов. И почему вообще решили, будто имеете право требовать от сотрудников отдельного научного корпуса внутренние документы, коей является увольнительная.

Полицейские переглянулись, и унтер сплюнул под ноги.

— Грамотный, да? Ну-ну…

Дальше цепляться ко мне они не стали, развернулись и потопали прочь. Я едва удержался, чтобы тоже не плюнуть, поднял воротник и поспешил к городской больнице в обход огороженной территории студгородка. Немного не рассчитал по времени и опоздал на десять минут, но оправдываться и краснеть не пришлось — ещё даже ждал, пока покинут кабинет последние пациенты.

Два юноши моих лет и симпатичная барышня — все с блестящими значками «6/17» глянули с плохо скрываемым превосходством и прошествовали к лифту. И вроде давно привык к высокомерию операторов шестого витка, но столь откровенный снобизм заставил напрячься. Я недобро глянул вслед этой троице, а когда повернулся к двери, из кабинета уже вышли ассистенты Лизаветы Наумовны, следом появилась и она сама — в плаще и шляпке.

— Петя, ты уже здесь? Хорошо! Идём!

Мы двинулись к лифту, и Лизавета Наумовна на ходу пояснила:

— У меня предзащиту перенесли — сегодня с тобой поработать не смогу. Собираюсь взять на среду отгул, сможешь подойти к восьми часам?

— Конечно, с утра свободен.

— К восьми вечера, Петя. Вечера. Я отгул беру не для отдыха, а чтобы все долги перед защитой закрыть.

— А-а-а! — протянул я озадаченно. — Договорюсь, не проблема.

— Буду ждать.

На этом наше общение и завершилось. Лизавета Наумовна вышла этажом ниже, и я продолжил спуск в несколько пришибленном состоянии. С одной стороны — медицинское заключение уже на руках, с другой — хотелось бы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Уже начали эти отсрочки нервировать.

Впрочем, мне ли жаловаться? И без того на привилегированном положении.

На улице немного постоял, размышляя, как провести остаток дня. Возникла идея заглянуть в студенческий клуб, но после недолгих колебаний от этой идеи отказался. Как оформлю документы, так и пойду хвастаться. Но вот домой…

Пусть и старался писать о своей службе в ОНКОР предельно обтекаемо и без ненужных подробностей, о самом факте заключения контракта не упомянуть не получилось, и мама по этому поводу откровенно расстроилась, да и папа в восторг не пришёл. А тут — в институт поступил! И родных успокою, и правильность собственного выбора докажу. Пусть способности пока и невелики, но в случае отказа от них о высшем образовании мог бы даже не мечтать. Пошёл бы работать счетоводом.

Я двинулся к бульвару Февраля и попутно стал поглядывать не только на симпатичных барышень, попадавшихся навстречу, но и на вывески и уже очень скоро стоял перед зеркалом в просторном помещении фотоателье и приводил в порядок причёску. Тут хватало ширм с фоновыми изображениями на любой вкус: от тропических островов и глухой тайги до столичных разводных мостов и дворцов; я предпочёл сфотографироваться на фоне главного корпуса РИИФС, благо отыскался и таковой.

Ещё сделал несколько обычных снимков в полный рост и заказал набор карточек на документы и пропуска, не поскупившись приплатить за срочность. Пока проявляли плёнку, печатали и ретушировали фотографии, прошёлся по кварталу и отыскал семейное кафе, где и пообедал. Ну а потом отправился на главпочтамт. Отбил телеграмму, послал письмом снимки, и на душе как-то сразу потеплело. Расчувствовался даже. Домой захотелось. И раньше время от времени накатывало, а тут как-то совсем припекло, даже слёзы на глаза навернулись. Обругал себя дураком, поехал в расположение.

Всё! Ставки сделаны, ничего теперь уже не переиграть. Да и не хочу. У меня — приоритеты!

В понедельник сам себе я оказался предоставлен лишь до обеда — даже толком привыкнуть к этому давно забытому ощущению праздности не успел. Да и к чему там привыкать-то? Вот ничегошеньки ровным счётом не изменилось! Сначала повстречавшийся по пути в библиотеку Анатолий Аркадьевич устроил разнос из-за пропущенной тренировки, о которой я и знать не знал, потом и вовсе вызвали в канцелярию, где ознакомили с приказом о прохождении практики по несению патрульно-постовой службы в составе мотокоманды.

Утром Василь только и говорил, что о предстоящем обучении на курсах младшего начальствующего состава, а вот на обед явился в откровенно подавленном расположении духа. Вопреки обыкновению, за столом сидел молча, будто бы невесть с чего стал руководствоваться принципом «когда я ем, я глух и нем». Собираться на выезд и вовсе отправился мрачнее тучи.

— Ну ты чего? — не выдержал я и спросил в лоб: — Из-за Вари, что ли?

Но, как оказалось, беспокоила Василя вовсе не двухнедельная командировка подруги, а нечто совсем иное.