Негатив. Том I

— А голова тебе на что дана, курсант?

— Довольно! — прервал нас взводный. — Савелий Никитич, ваш недочёт! Проведите дополнительный инструктаж и заострите внимание курсантов на этом моменте. С учётом всех обстоятельств результат поединка аннулируется. Назначается повторный бой. На площадку бегом марш!

Маленский, который потирал ушибленную грудь и смотрел на меня волком, кинул быстрый взгляд на старшину, но Дыба оспаривать решение взводного не решился.

Стоило нам вернуться на площадку, студенты вновь засвистели, а дальше — гонг!

Звон ещё тянулся, а я уже вбил себя в резонанс, закрутил волчком сверхсилу и резким выбросом ионизировал воздух, отгородился его пеленой от противника. Вовремя! В следующий миг сверкнули искровые разряды — дабы гарантированно упредить любой мой маневр, Федя выпустил их сразу шесть, но все молнии впустую ушли в землю.

Приток энергии ускорялся с каждым ударом лихорадочно бившегося сердца, и я зашёл с козырей: опрокинул гравитацию. Из-за слишком уж обширной области воздействия вверх удалось направить лишь четверть от стандартной силы тяжести, но и этого хватило, чтобы Федя замешкался и потратил драгоценное мгновенье на противодействие аномалии и обретение равновесия. К тому моменту, когда он врезал по мне лучом плазмы, в воздух уже поднялась целая куча песка, и оранжевое жало завязло в пыльном облаке, сплавило песчинки на своём пути, а затем — погасло, не достав до меня сантиметров тридцати.

От испуга бросило в жар, но не запаниковал и не растерялся. Уменьшил расход энергии, сведя гравитацию на участке между собой и Маленским к нулю, а следом выдал рассеянный импульс кинетической энергии. Фокусировкой пренебрёг совершенно осознанно, поскольку сейчас она могла лишь помешать. Выплеск закрутил висевшие в воздухе песчинки тугим смерчем, тот качнулся, вытянулся и пополз к Барчуку.

Я вливал, вливал и вливал в него энергию, ускоряя вращение и сдвигая в нужном направлении, не позволяя рассеяться, а когда Маленский попытался разметать воронку встречным выбросом, скрипнул зубами, но не дал ей разлететься на отдельные песчинки. Воздействие противника лишь наэлектризовало воздух, смерч начал сыпать длинными искрами, и Федя попятился от него к краю площадки.

Сейчас, на пятнадцатой секунде резонанса, по мощности я заведомо превосходил любого оператора восьмого витка и спешил сполна воспользоваться мимолётным преимуществом. Маленский прекрасно понимал, что продержаться остаётся всего ничего, и поскольку он точно рассчитывал приберечь транс для поединка с действительно серьёзным противником, то отказался от попыток разрушить смерч и ушёл в глухую оборону: отгородился прямоугольным фронтом давления, упёрся ногами в землю, перестал отступать.

Я не стал ни перебарывать выставленную соперником преграду, ни тратить энергию на её гашение. Вместо этого разделил входящий поток на две части: одну бросил на увеличение внутреннего потенциала, другую задействовал для поддержания смерча и смещения его вправо. Напор на край вытянутой преграды начал разворачивать Федю против часовой стрелки, и тогда я метнулся вперёд, прыгнул и всем своим весом обрушился на удерживаемый им фронт давления, ещё и сверхэнергией его толкнул. И не по центру — сбоку!

Прямоугольник аномалии закрутило, будто вращающуюся дверь, это разом придало дополнительную силу смерчу, он попросту вобрал её в себя, накатил на Маленского, сыпанул искрами и вмиг спалил удерживаемое тем заземление. От разогнанных до бешеной скорости песчинок ассистенты защитить не могли, и Федя закрыл руками лицо, его потянуло к краю площадки для поединка. К самому, самому краю!

Потянуло и — недотянуло.

Барчук осознал, что находится в шаге от поражения и вошёл в резонанс. Донеслась резкая судорога энергетического фона, я поднажал ещё, да так что в глазах посерело, но заставил отступить Федю лишь на полшажочка назад. Тогда ослабил нажим и стал ускоренными темпами набирать потенциал.

Быстрее, быстрее, быстрее!

Крутившийся внутри энергетический волчок стремительно втягивал в меня сверхсилу, стремительно — и всё же недостаточно быстро. Вихрь задрожал и рассыпался, резкий перепад давления снёс пыль в сторону, а там и меня вышибло из резонанса. Приток энергии упал до смешных сорока четырёх килоджоулей в секунду, ещё и от перенапряжения в глазах потемнело, едва устоял на ногах.

Федя уставился на меня ошалелыми глазами и начал вскидывать руку, тогда-то я и сжёг почти весь набранный потенциал, вытолкнул его из себя раскалённым потоком плазмы.

Думал — выгорит, и просчитался, недооценил противника.

Маленский вмиг сотворил воздушную линзу, и та приняла выхлоп на себя, полностью его не погасила и всё же серьёзно ослабила. В итоге Федю не выбросило за пределы площадки, лишь оттащило к самому её краю, да ещё опалило. Точнее — должно было опалить, но постарались ассистенты, уберегли от ожогов, лишь задымился комбинезон.

Только это уже неважно, между мной и победой — полметра.

Зараза!