Негативная диалектика

Философия, выведенная из первенства и примата метода, успокаивается на так называемых предвопросах (Vorfragen) и поэтому чувствует себя относительно уверенно и в качестве науки наук; но эта философия заблуждается, считая, что предвопросы, как и сама философия, не имеют практически больше никаких консеквенций для познания. С давних пор размышления об инструментарии не затрагивают более познание средствами науки, а сосредотачиваются на том единственном, что вообще познаваемо, на значимости конкретно-научных суждений. Определение познания подчиняется этой рефлексии, является ее простым конститутом. Если рефлексия черпает свои импульсы в потребности раствориться во всеобщей структуре познанного, она может быть безразличной по отношению к этому познанному. Первой чеканной формулировкой этой мысли стали знаменитые слова Канта о том, что "трансцендентальный идеалист" является "эмпирическим реалистом"[1a-7]. Восхищение предпринятой в "Критике чистого разума" попыткой обосновать опыт, ничего не говорило расписавшейся в собственной несостоятельности установке "неимоверные усилия критики направлены против содержания опыта". Критика лишь поощряет оптимальное функционирование рассудка и соответствующие представления о реальности; впрочем еще Хайдеггер выбрал позицию "нормально мыслящего человека"[1a-8]. Немногие из обыденных суждений и воззрений common sense сбрасываются со счета. Способом, который поворачивает мыслько"всему миру", Кант хотел "шокирующим для всего мира способом доказать, что "всеь мир" прав: в этом заключалось тайное остроумие этой души. Он писал против ученых в пользу народного предрассудка, но для ученых, а недлянарода"[1a-9]. Дефеитизм (Defaitismus) парализует специфический философский импульс - желание вспугнуть, растормошить, поднять истинное, спрятанное за идолами конвенционального познания. Ирония двусмысленной главы, направленной против заносчивого желания познать внутреннее (Innee) вещее, безразличие с которым философия располагается в mundus sensibilis как во внешнем, -этоне просто отказ в духе просвещения - отказ от той метафизики, которая путает понятие сегособственной действительностью, но и обскурантистское отречение от тех метафизик, которые не капитулировали перед вывеской. В том лучшем, что критическая философия не только не забыла, но и использовала во славу науки, которую она хотела обосновать, нечто, старательно элиминированное критикой, выжило в онтологической потребности;этонечто - желание и воля не позволять мысли сосредоточиваться на том, почему и отчего она помыслена. С тех пор конкретные науки, категорически отказавшись от идеалистической философии на гребне успеха, не ищут никакой другой легитимации, кроме показаний метода. Наука в ее собственной интерпретации превращается в causasui,воспринимает себя как данное и санкционирует тем самым свой ныне существующий образ разделения труда, несостоятельность которого не может оставаться долгое время тайной за семью печатями. Тем более в случае с гуманитарными науками, которые, заимствуя идеалы позитивного для бесчисленных частных исследований, становятся добычей несущественности и беспонятийности. Разрыв между частными дисциплинами - социологией, экономикой и историей, позволяет интересу познания затеряться во рвах и траншеях, педантично проложенных и чрезмерно защищенных. Онтология напоминает об этом из осторожности, но не хочет вдохнуть жизнь в существенное посредством спекулятивной мысли о вещи. Существенное должно появиться как данное, следуя правилам игры в позитивность, за рамки которой хочет выйти и онтологическая потребность. Некоторые защитники науки ждут от онтологии принципиальных дополнений, не нуждаясь в ней в рамках собственно научных операций и процедур. Философия позднего Хайдеггера, намереваясь преодолеть существующее различие между сущностью и фактом, отражает обоснованное возмущение против дивергентности наук о сущности и наук офактах,математически-логических дисциплин и дисциплин, исследующих содержания; все они преуспевают, соседствуя друг с другом, свободные от обязательств по отношению друг к другу в индустрии науки, хотя познавательный идеал одних несовместим с познавательным идеалом других. Но антагонизм между исключительно научными критериями и абсолютной претензией учения о сущности или учения о бытии не исчезает по приказу. Учения о сущности, учения о бытии абстрактно противополагаютсебясвоему оппоненту, находясь в плену тех же недостатков специализированного в своей деятельности (arbeitsteiligen) сознания, как будто она приняла его линию поведения. То, что учение о бытии выдвигает против науки, не является ни его саморефлексией, ни, как откровенно высказывается Вальтер Брёкер, чем-то качественно иным, возвышающимся над этой доктриной. Критика науки обусловлена (по старой аналогии с гегелевским сравнением, высказанным в полемике с Шеллингом) доктринальной потребностью стать дополнением к науке; дополнением, которое отделывается от науки в целом, ничего основательно в ней не меняет.