Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма

В машине перед полетом Лора преподала мне пятиминутный урок о том, как обращаться с системой защиты на компьютере, и сказала, что в полете она собирается спать. Она вручила мне флешку и предложила, чтобы я познакомился с ее набором документов. По ее словам, по прибытии в Гонконг наш источник организует мне полный доступ к моему собственному набору документов.

После взлета я извлек мой новый компьютер, не имеющий соединения с Интернетом, вставил флешку и выполнил указания для загрузки файлов.

Все следующие шестнадцать часов я занимался исключительно тем, что читал документ за документом, лихорадочно отрываясь от них, чтобы сделать пометки в блокноте. Многие из файлов были такими же важными и шокирующими, как и первый документ о программе PRISM, с которым я познакомился еще в Рио-де-Жанейро. Многие из документов были еще более поразительными.

Одним из первых я прочитал решение суда, следующее из Федерального закона «О контроле деятельности служб внешней разведки» (FISA). Суд FISA был создан по решению Конгресса в 1978 году после того, как Комиссия Чёрча обнаружила, что правительство США десятилетиями вело незаконное прослушивание телефонных разговоров. Идея создания этого суда заключалась в том, что правительству разрешалось продолжать ведение электронного прослушивания, но для предотвращения злоупотреблений в этой сфере перед началом прослушивания необходимо было получить разрешение суда FISA. Я никогда ранее не видел решений этого суда. Вряд ли их видел кто-то еще. Суд FISA является одной из самых тайных организаций в структуре правительства. Все его решения автоматически становятся секретными документами, и лишь небольшая горстка людей имеет к ним доступ.

Решение суда, с которым я ознакомился в самолете на пути в Гонконг, было удивительным по ряду причин. Оно постановляло, что компания Verizon Business должна предоставлять АНБ «все детальные записи разговоров 1) между США и зарубежными странами и 2) ведущимися внутри США, включая местные телефонные разговоры». Это означало, что АНБ тайно и без разбора собирало информацию о телефонных разговорах по крайней мере десяти миллионов американцев. Фактически никто не мог себе представить, что правительство Обамы занимается такой деятельностью. Теперь я об этом не только знал, но и имел доказательство в виде тайного постановления суда.

Кроме этого, решением суда особо оговаривалось, что прослушивание телефонных разговоров американцев осуществляется в соответствии с разделом 215 «Патриотического акта»[4]. Еще более поразительной была совершенно радикальная интерпретация решения суда.

Столь спорным введение «Патриотического акта» после событий 11 сентября 2011 года делал раздел 215, который понижал уровень, при котором необходимость прослушивания менялась с «наличия достаточного основания» до «обоснованно», когда дело касалось получения правительством того, что именовалось «записью деловых разговоров». Это означало, что ФБР, если ему требовалось получить сугубо секретные и нарушающие неприкосновенность личности документы, такие как истории болезни, сведения о банковских операциях или телефонные разговоры, достаточно было квалифицировать эти документы как «важные» для предстоящего расследования.

Но никто, ни воинственно настроенные сенаторы-республиканцы, одобрившие в 2001 году «Патриотический акт», ни самые рьяные борцы за гражданские свободы, представлявшие этот законопроект в невероятно пугающем свете, не могли вообразить, что этот закон позволит американскому правительству собирать информацию обо всех гражданах без исключения. Но именно об этом свидетельствовало секретное постановление суда FISA, которое я читал на пути в Гонконг и согласно которому компании Verizon предлагалось передавать АНБ сведения обо всех телефонных разговорах, ведущихся ее американскими абонентами.

В течение двух лет сенаторы-демократы Рон Вайден из Орегона и Марк Юдалл из Нью-Мексико в ходе поездок по стране предупреждали американцев о том, что они будут «потрясены, узнав о том, как тайно интерпретирует закон» правительство Обамы и как оно использует его, наделяя себя широкими и тайными полномочиями в области шпионажа за гражданами. Но поскольку эти разведывательная деятельность и «тайная интерпретация» подпадали под категорию секретной информации, то эти два сенатора, бывшие членами сенатской комиссии по разведывательной деятельности, не имели права раскрывать общественности, какие именно угрозы они обнаружили, несмотря на то что, решив обнародовать такую информацию, они бы пользовались юридической защитой, даваемой членам Конгресса по Конституции США.