Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма

Дэвид все размышлял о том, что в течение последнего десятилетия Соединенные Штаты и Великобритания делали под прикрытием борьбы с терроризмом. «Они похищают людей, арестовывают их без предъявления обвинений и не дают им адвоката, прячут их, отправляют в Гуантанамо, убивают их», – говорил Дэвид. Об этом не думает большинство граждан Америки или Великобритании. «Но на самом деле нет ничего страшнее, чем когда одно из этих правительств говорит, что ты – террорист, – сказал он мне. – Понимаешь, они могут сделать все, что угодно».

Споры о задержании Дэвида продолжались около недели. В течение нескольких дней его арест обсуждался в новостях, и население Бразилии было очень возмущено. Британских политиков попросили внести изменения в Закон о противодействии терроризму. Конечно, было приятно, что люди признали тот факт, что правительство Великобритания злоупотребляет властью. Закон действовал уже в течение многих лет, и мало кому до него было дело, поскольку в основном он использовался в отношении мусульман. Чтобы общественность обратила на него внимание, потребовался арест супруга известного белого западного журналиста. Так не должно было быть.

Оказалось, что британское правительство заранее обсуждало с Вашингтоном задержание Дэвида, что неудивительно. Когда пресс-секретаря Белого дома спросили об этом на пресс-конференции, он сказал: «Было предупреждение… так что мы знали, что, скорее всего, это произойдет». Белый дом отказался осудить задержание и признал, что он не предпринял никаких шагов, чтобы остановить или препятствовать действиям британских властей.

Большинство журналистов поняли, насколько опасен этот шаг. «Журналистика – это не терроризм», – заявила возмущенная Рэйчел Мэддоу в своей передаче на MSNBC. Но не все вокруг чувствовали то же самое. Джеффри Тубин в прямом эфире похвалил правительство Великобритании, приравняв Дэвида к «мулу, перевозящему наркотики». Тубин добавил, что Дэвид должен быть благодарен, что его не предали суду и не посадили в тюрьму.

Эта возможность казалась вполне правдоподобной, поскольку британское правительство объявило, что оно официально начало уголовное расследование дела Дэвида и документов, которые он перевозил. (Дэвид и сам инициировал иск против британских властей, утверждая, что содержание его под стражей было незаконным, поскольку его действия и он сам не имели ничего общего с единственной целью закона, согласно которому его задержали, – для расследования его причастности к терроризму.) Когда наиболее известные журналисты готовы приравнять важные статьи-расследования к такому же преступлению, как деятельность наркоторговцев, неудивительно, что власти ведут себя настолько бесцеремонно.

В 2005 году, незадолго до своей смерти, военный корреспондент освещавший войну во Вьетнаме, Дэвид Хэлберстам выступил перед студентами Колумбийской школы журналистики. Он сказал им, что больше всего в своей карьере гордится тем моментом, когда американские генералы во Вьетнаме угрожающе потребовали, чтобы редакторы New York Times отстранили его от освещения событий войны. По словам Хэлберстама, он, «публикуя пессимистические новости о войне, привел в ярость Вашингтон и Сайгон». Генералы считали его «врагом», поскольку он, помимо прочего, прервал их пресс-конференцию и обвинил их во лжи.

Для Хэлберстама тот факт, что он привел правительство в бешенство, был источником гордости, он видел в этом истинную цель и призвание журналиста. Он знал, что быть журналистом значит рисковать и противостоять правительству, а не принимать злоупотребления полномочиями и не потакать им.

Сегодня для многих репортеров правительственная награда за «ответственную» журналистику, предполагающая понимание того, что может быть сказано, а что нет, является знаком почета. А это значит, что мы забываем, что такое настоящая журналистика.

Эпилог

При нашем первом общении через Интернет Эдвард Сноуден сообщил мне, что он боится только одной вещи: что информацию, которую он раскрывает, встретят с апатией и равнодушием, а это будет означать, что он рисковал лишением свободы и разрушал свою жизнь просто так. Сказать, что его опасения не оправдались, означает не сказать ничего.