Негладкий лед

И что-то, наверняка, изменилось в жизни самой Родниной. Не только то, что в момент, когда эти строки пишутся, она уже девятикратная чемпионка Европы и мира Не в этом дело -- в другом.

XVI

Теперь я признаюсь, что боялась браться за эту книгу. Думала, что, может, вспоминать что-то о себе удобнее и спокойнее, когда уйдешь из спорта. Но работа сделана, а я катаюсь. Ее прочли в "Огоньке", я слышала отзывы многих людей -- взрослых, уважаемых. Не семилетних детишек, хотя и семилетних слушать интересно, они всегда правду говорят... Я очень благодарна всем читателям -- за замечания больше, чем за похвалы.

Полтора года назад я не знала, буду ли кататься дальше Сезон начинался трудно -- здесь уже говорилось о трудностях, но потом случались минуты и посложнее. Мы сделали три программы -- с криком иногда работали, со слезами, ссорами...

Надо было в чем-то отказаться от себя прежней, изменить С1иль. А в 28 лет не так легко уходить от привычного. И иногда я думала: зачем? Не лучше ли оставить лед, как иногда говорят, "красиво" -- в расцвете сил? Тем более, что выходишь на него рядом с девочкой, которая вдвое тебя младше...

Появились новые дуэты, несколько новых направлений. Может нравиться или не нравиться это удваивание, утраивание, навинчивание элементов, но не считаться с направлением нельзя. Черкасова и Шахрай заставили с собой считаться. Ведь и о нас когда-то спорили.

Мне кажется, нам удалось утвердить найденное нами в глазах зрителей. Может быть, то новое, что есть сейчас у нас, это как раз не раскрытое во мне прежде. Это приходит зрелость-- спортивная и человеческая. А главное, мы еще больше все трое сдружились -- Татьяна, Саша и я. Теперь мы трое равны при решении всех вопросов.

Мне кажется, в этом году главную роль взял на себя Саша. Прошлый был для него рубежом -- он тяжело восстанавливался после операции, не очень знал, к чему стремиться, и не замечал, как трудно мне. Сейчас он другой в отношении к тренировкам: он к ним подходит более сознательно, даже, может быть, более взросло, чем мы.

И еще он стал другой чисто по-человечески Он возмужал еще больше, он видит, что мне нелегко, старается помогать. Не то, что он теперь ведущий в паре: я ведь писала, что в парном катании характеры должны быть достойны друг друга. И наши, мне кажется, достойны.

Снова о Тарасовой. О ее поразительной способности делать творческие открытия буквально из ничего, и не бояться терять, не цепляться за найденное, не использовать в поисках легкого пути предоставляющихся возможностей, но всегда рисковать и искать. Вечная оптимистка, которая столько в свои тридцать лет пережила и перестрадала,-- вот наша Татьяна.

Хороших опытных тренеров много, а хороших молодых очень мало -почему? Потому что пока ты спортсмен, ты на себя работаешь, это тяжело, но не так сверхтяжело, как вкладывать душу в других

Мы научились готовить спортсменов, их воспитывать, а тренеры создаются, и как их создавать -- это проблема, по-моему, еще не решена.

Должна ответить на вопрос, буду ли дальше кататься. Он у многих возникает, его мне, как ни смешно, стали задавать, как только мы в первый раз чемпионат Европы выиграли.

Не верю чемпиону, который, уходя, говорит, что облегченно вздохнул Или это игра, поза, или он просто не жил спортом:

был в нем, но не жил.

Я себя двадцативосьмилетней не чувствую -- иные знакомые лет на пять младше меня кажутся мне старшими: я их и физически моложе и душевно. Может быть, это потому, что мы в спорте острее все ощущаем: наша радость радостнее, горе -- горше.

Спорт -- борьба, и до последнего должен человек бороться. Только когда он понял, что своей борьбой никому, кроме себя самого, не интересен, понял, что достиг предела, что большего, чем сказано, он сказать не может, надо уходить.

А красиво или некрасиво -- это относительно. Каждый ли ваш год прожит красиво от начала до конца? Можете ли вы предвидеть, каким станет будущий? Судьбы складываются по-разному, хотя любой из нас хочет красивой судьбы, хочет быть счастливым, быть любимым.

Мне полно живется на этом негладком льду. Интересно живется. И не все еще сказано, что хочется, можно, нужно сказать. Поэтому я не прощаюсь.