Негламурное ток-шоу

Костя молча кивнул и снова тряхнул головой. Перхоть белым облаком взмыла в воздухе, а потом осела на его плечах. Он смотрел на меня грустно и осуждающе, наверняка думая о продажности женщин и скудности их серого вещества. На выходе я обернулась — Костя доедал мою пиццу.

Я забралась в Борину машину, и мы поехали.

— «Лондон-паб» тебя устроит? — спросил Боря, не отвлекаясь от дороги. Мужчина успел переодеться, и теперь вместо нелепых трусов на нем были приличный костюм и куртка. Но зато вместе с дурацким нарядом без следа пропали и беззаботность, и веселье, и кураж, словно Боря поменял не только одежду, но и взгляды на жизнь. Хотя… может быть, он просто стал самим собой?

— Устроит! — кивнула я, борясь с сонливостью. На меня всегда в состоянии шока сонливость нападает.

В ресторане народу почти не было, мы сели за столик, и Боря протянул мне меню. — И что случилось? — наконец спросил мужчина, предусмотрительно выждав, пока я проглочу салат. — Ты вся мокрая, глаза зареванные.

— Муж погиб, квартира сгорела! — я вздохнула.

— Не шутишь? — Боря даже поперхнулся перчиком, который он только что тщательно пережевывал.

— Нет, — я вздохнула. — К сожалению, не шучу.

— А еще родственники есть? — поинтересовался Борис, с аппетитом поглощая салат.

— Сестра и мама. Но сестру убили…

— Издеваешься? — Борис снова подавился, но на этот раз он еще и долго кашлял со слезами на глазах. — Ты что, шутишь так?

— Почему? Я к сестре на похороны прилетела… А мама в Варшаве, даже не знаю, вызвали ее или нет.

— А муж сгорел вместе с квартирой? — уточнил Боря.

Я молча кивнула головой.

— Да… — Борис задумался. Скорее всего он решал — нужно ли ему ввязываться в чужие проблемы? — Значит, жить тебе негде?!

Я снова кивнула.

— Ну, ко мне домой нельзя, у меня жена и двое пацанов, а в гостиницу я тебе помогу устроиться. В ту же, где ты спала, пойдет? А вообще, ты мне зачем позвонила?

— Не знаю, — честно ответила я, опуская глаза.

— Понятно, — протянул мужчина. — Ну что, поехали обратно в гостиницу?

17 апреля

Боря не только помог мне устроиться, но и разыскал в другой гостинице маму, которая уже два дня как была в городе. Она прилетела вместе с мужем по вызову Максима и тщетно пыталась меня найти. Когда случился пожар, мама впала в истерику и ей вкололи тонну успокаивающих.

Сегодня были двойные похороны, Максима и Маши. С матерью мы встретились полчаса назад у входа на кладбище. Она молча меня обняла и прижала к себе.

— Лизонька, это мой муж, Вадим! — с новым маминым мужем мы были знакомы лишь по фотографиям. Насколько я знала, он был обычным клерком в Варшаве, неплохо говорил по-русски и любил мою маму.

— Очень приятно! — почти без акцента проговорил Вадим, протягивая мне руку. — Жаль только, что мы знакомимся с вами при таких обстоятельствах.

Я хмуро оглядела мужчину — невысокий, плотный, почти лысый, беспокойный взгляд и слишком подвижное лицо.

Машу и Максима хоронили в закрытых гробах, оно и понятно. Закопали на одном кладбище, но в разных местах. От одного свежего холмика к другому вереницей шли знакомые, друзья и родственники.

— Довела, паскуда, своими выходками! — услышала я шипение у себя над ухом и обернулась. Родня Максима сверлила меня взглядом. — Довела мальчика до смерти, дрянь!

Я вздрогнула и втянула голову в плечи.

Около могилки Маши стояла Кварина с мужем, они громко спорили, какую плиту на кухню лучше купить: с грилем или без. Когда я подошла, они перестали дискутировать и молча уставились на меня.

— Говорят, убийцу Маши так и не нашли? — Ларочка поправила длинное кожаное пальто цвета молодой зелени.

— Нет, — я мотнула головой, сильно побледнев. — Не нашли.

— Какие есть версии? — подал голос пожилой Ларочкин муж.

— Не знаю, мы еще не были у следователя.

Незаметно к нам подошел Вадим, мамин муж. Он стоял чуть сбоку и внимательно слушал.

Я обернулась, почувствовав его взгляд.

— Жаль, что я так и не познакомился с младшей сестрой, — Вадим грустно улыбнулся и сделал шаг вперед.

Ларочка с мужем цепким взглядом окинули незнакомца.

— Мне тоже, — буркнула я.

— Когда вам идти к следователю? — Вадим подошел и приобнял меня за локоток. — Может быть, я составлю вам компанию? Маму, я думаю, лучше в эти дела не вмешивать, у нее и так слабое сердце. Да еще такое горе, а вам, я думаю, будет нужна чья-нибудь моральная поддержка.

— Спасибо, я подумаю! — я вывернулась из его цепких рук и пошла прочь. Я так устала и вымоталась, что мечтала лишь об одном — упасть на диван и закрыть глаза.

Поминки проходили в столовой, народу было полно, пришли даже школьные друзья Максима и Маши. В большинстве своем народ смотрел на меня с ненавистью, кто-то с завистью, прослышав о моей удачной карьере на кабельном телевидении в столице. Некоторые едва скрывали усмешку.

Я сидела за столом, опустив глаза, и ковыряла ногти, пытаясь ободрать лак.

Заупокойные речи, слезы, искренние и наигранные, время словно замерло на месте.