Негламурное ток-шоу

— Я вижу, ты переезжаешь? — Павел протиснулся к дивану и сел.

— Да, — я мельком взглянула на его безымянный палец правой руки — обручального кольца еще не было.

— Куда?

— Да так, — я демонстративно повернулась к нему спиной. — Зачем пришел?

— Хотел поговорить, может, повернешься ко мне?

Я медленно развернулась и села верхом на коробку с книгам.

— Слушаю.

— Ты… — Павел хрустнул пальцами, — я не понимаю, на что ты обиделась.

— Слушай, зачем ты мне предлагал жить вместе? Шутил? А если бы я согласилась? Что бы ты тогда объяснил своей белобрысой кикиморе?

Павел поморщился.

— Прошу, не опускайся до…

— До чего?

— Ты хочешь поругаться?

— Я? Нет.

— И я нет. Я приехал поговорить. — Павел замолчал, а потом тяжело вздохнул. — В общем, я хотел попросить у тебя прощения, конечно, было жестоко приглашать тебя в ресторан, не предупредив, что я там буду с другой женщиной. Но ты меня очень оскорбила, когда отказалась жить со мной вместе.

— Выходит, ты мне показал, сколько на тебя желающих? — я усмехнулась. — Браво, ты меня уел. Все?

— Нет, — Павел еще раз вздохнул. — Это все?

— Ты меня еще спрашиваешь? — мои силы были на исходе, я едва держалась, чтобы не начать реветь. — Когда свадьба?

— Чья?

— Твоя и воблы, мне Игорь сказал, что ты должен объявить дату на своем дне рождения…

— Нет, это Фаина торопится, никакой свадьбы пока не планируется.

Я не хотела себе признаваться, но у меня камень с души свалился.

— Это нормально, когда две женщины одновременно, да? — я не удержалась и взглянула ему в глаза.

— Но я ничего тебе не обещал, не говорил, что люблю, а ты даже не согласилась со мной жить.

— Потрясающе! — я хотела непринужденно рассмеяться, но из моей груди вырвался жалкий всхлип.

— Тебе помочь? — Павел кивнул на коробки.

— Спасибо, я сама, — я отвернулась к окну.

— Ну, я, значит, пошел? — Павел как будто нарочно тянул время.

— Удачи, и не задерживайся допоздна, тебя же вобла дома ждет, наверное…

Павел молча вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. А я снова разревелась, слава богу, что Павел этого уже не видел. Я вытерла слезы и огляделась: моя комната, я к ней так привыкла, на подоконнике компьютер, в углу электрическая плита, шкаф у входа. На шкафу какие-то бумаги. Я поднялась на цыпочки и стянула вниз прозрачный файл с собственной родословной. «Генеалогическое дерево», последний подарок Павла. Я безразлично сунула файл в сумку и застегнула молнию. Потом снова взглянула на компьютер: если я его возьму с собой; то буду всегда, каждую минуту вспоминать Пашу. А так и с ума сойти недолго. Я подошла к окну, включила компьютер и бережно его погладила кончиками пальцев. Потом перенесла всю информацию на «флешку», села за клавиатуру и написала: «Прощай, Павел. Ты дурак, потому что потерял женщину, которая любила тебя, а не твои деньги».

Затем я выключила компьютер, положила его в сумку и вытащила на улицу. Стояла глубокая ночь, но я все равно огляделась. Никого. Тогда я взяла в руку кирпич и принялась что есть силы долбить по монитору. Разделавшись с экраном, я принялась за системный блок. Я била до изнеможения, до боли в спине и остановилась, только окончательно запыхавшись.

— Все! — я вытерла пот, струящийся по лицу. — Его больше нет.

Потом я спокойно зашла в подъезд и навсегда закрыла дверь за своим прошлым.

12 сентября

Завтра у матери день рождения, я отпросилась на работе на три дня и прямо сегодня улетала в Варшаву. Рана на сердце до сих пор кровоточила, я во всех встречных мужчинах видела Павла, он мне постоянно снился. Я знала, что скоро все пройдет, что время все лечит, но от этого радостнее не становилось. Надо как-то жить, улыбаться, строить планы на будущее. Единственное, чему я научилась за последние тридцать лет — это не надеяться вернуть прошлое. Как бы ни хотелось, потому что, увы, сказок в жизни не бывает.

На этот раз в аэропорту Варшавы меня встретили Вадим вместе с мамой. Мать была бледная, она то и дело держалась за сердце, да и Вадим смахивал на живой труп.

— Что у вас происходит? — я поежилась, посмотрев на родственников. — Болеете, что ли?

— Неприятности на работе, — Вадим грустно улыбнулся. — Меня уволили, теперь не могу найти работу. Перебиваемся с копейки на копейку.

Я вздохнула: ну вот, хотела сбежать от своих проблем, а здесь меня еще больше нагрузят, по самую макушку.

Такси мы не взяли, снова отправились на остановку дожидаться автобус. Когда за окошками замелькало кладбище, я поежилась: действительно, если каждый день все это видеть из окна, недолго и сдвинуться. Немудрено, что Радик съехал на нервной почве, а Вадим еще удивляется.

— Может, вам переехать в другой район? — осторожно предложила я маме.

— Вряд ли, — она вздохнула, — у нас сейчас с деньгами туго, не осилим.

Вадим открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Комната Радика была закрыта.

— Вадим там музей сделал, — жалобно пискнула мать, передергивая плечами. — Каждый вечер там закрывается и что-то бормочет.

— Ну, поехали ко мне, — предложила я матери, — я сейчас квартиру снимаю, будем жить вместе.